История эмоций

В классической политической истории эту цепь событий описывали бы как успешную акцию, осуществленную выдающимися индивидами. Тот факт, что Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов согласилось выполнить требования демонстрантов, рассматривался бы как результат тактического мастерства и харизмы основателя ACT UP Ларри Крамера. На первый план были бы выдвинуты интересы активистов – более эффективная борьба против эпидемии СПИДа, прекращение дискриминации ВИЧ-инфицированных и больных СПИДом в трудовой и бытовой сферах, интенсификация медицинских исследований и облегчение широким массам доступа к уже существующим медикаментам путем снижения цен на них.

Ил. 29. Плакат ACT UP

Но социолог Дебора Гулд (*1964) написала эту историю совершенно иначе. Она рассматривает демонстрации ACT UP, подобные той, что состоялась 11 октября 1988 года, как образцы креативной политики общественных движений, основанных на аффектах. Гулд, которая сама является членом чикагской группы ACT UP, пишет: «Наш замысел был в том, чтобы „превратить горе в злость“»[1016]. Активисты ACT UP изобрели новые ненасильственные, но вызывавшие большой резонанс в СМИ формы протеста – например, «День отчаяния», когда они ворвались в телестудию во время передачи новостей в дни первой войны в Персидском заливе в январе 1991 года, скандируя перед включенными камерами лозунги «Боритесь со СПИДом, а не с арабами! СПИД – вот новость!». Подобные манифестации и само создание движения ACT UP явились реакцией на безнадежность, охватившую людей, видевших, как массово гибнут их друзья геи и лесбиянки, а политики, духовенство и большая часть общества смотрят на это в лучшем случае равнодушно, а в худшем – с презрительной усмешкой[1017]

. Когда историю ACT UP рассказывают так, как это делает Д. Гулд, то есть фокусируя внимание на эмоциях, прагматические интересы не ставятся в центр, а пропитанные эмоциями язык и действия акторов не рассматриваются как эпифеномены этих интересов; вместо этого внимание обращено на весьма сложные эмоциональные процессы, которые переживали все – и активисты, и адресаты их акций в политических кругах, в администрации и в обществе. Это означает также разрыв с социологической традицией, в рамках которой считалось, что социальные движения руководствуются рациональными решениями[1018].

Что мы получим, если политическую историю дополним историей эмоций? Прежде всего, следует обратить внимание на меняющееся отношение к публичному выражению эмоций в политической жизни. Вот один пример. Во время праймериз в Демократической партии в преддверии президентских выборов 1972 года в США сначала считалось, что Эд Маски имеет все шансы обойти действующего президента – республиканца Ричарда Никсона, – однако потом Маски пришлось снять свою кандидатуру, потому что он прослезился во время публичного выступления. Дело было так. В одной нью-гемпширской газете появилась статья (как потом выяснилось, за публикацией стоял штаб избирательной кампании Никсона), в которой, помимо всего прочего, содержался прозрачный намек на то, что жена Маски страдает алкоголизмом. В ответ на это кандидат устроил митинг перед зданием редакции газеты, и в речи на этом митинге, проходившем во время метели, он яростно опровергал журналистские инсинуации. У зрителей возникло впечатление, что по щекам Маски при этом текли слезы; сам он впоследствии утверждал, что это были растаявшие снежинки (ил. 30)[1019].

Ил. 30. Плачущий кандидат в президенты? Эдмунд Маски под снегом, 26 февраля 1972 г.

Три десятилетия спустя Америкой два срока подряд правил Джордж Буш-младший – президент, который неоднократно плакал перед объективами телекамер; например, 11 января 2007 года во время воздания посмертных почестей 22-летнему солдату, который в 2005 году погиб, пытаясь спасти своих товарищей (ил. 31)[1020]

. Популярность Буша нисколько не пострадала и после того, как он в том же году признался в интервью: «Я много плачу на этой работе. Держу пари, на посту президента я пролил больше слез, чем вы смогли бы подсчитать»[1021]. Что изменилось за время между Маски и Бушем? Почему одного из‐за слез сочли слабым и ненадежным, а второго нет? Каковы границы допустимого в публичной демонстрации чувств, как эти границы меняются и почему? Какую роль играют в этом пол, возраст, этническая и религиозная принадлежность политика?

Ил. 31. Плачущий президент: Джордж Буш-младший, 11 января 2007 года