История яда

Так, например, обыкновенный вольноотпущенник Муза стал героем дня, когда ему удалось вылечить императора Августа; талантливый медик применил на этот раз обливание холодной водой. Врач Виндициам, пользовавшийся большой популярностью у пациентов и самих римских властей, получил должность проконсула провинции Африка, а отец поэта Авзония, тоже медик, занял весьма завидный пост префекта Иллирии.

Врачи пользовались различными привилегиями: имели преимущественное право заниматься свободным искусством и полностью освобождались от налогов, что во все времена считалось весьма желанной прерогативой. Некоторые становились настоящими государственными чиновниками и занимались вопросами гигиены и санитарии.

Но наряду с этим появлялось все больше беспринципных самозванцев, вроде Артемидора, личного врача Верреса, человека столь же развращенного, как и его патрон. Шарлатан без зазрения совести грабил храмы, включая святилища Эскулапа!

Некоего Гликона обвинили в том, что во время военного похода он подлил яда в свежие раны консула Панона. Врач Кальпурний Пизон пал еще ниже: занимая должность главного палача при императоре Тиберии и беспрекословно подчиняясь его приказам, он напоил своей священной микстурой не одну жертву. Список можно продолжать до бесконечности; на память приходят Эвдемий, любовник Ливии, похвалявшийся тем, что знает, как изготовить смертельное снадобье… или Веттий Валент, врач и внештатный любовник Мессалины, придворный шут и по совместительству отравитель.

Остановимся на Стертинии, более известном под именем Ксенофонта из Коса, который, похоже, сыграл решающую роль в отравлении Клавдия. Этот человек совмещал умопомрачительное количество должностей. Помимо поста архиатра, Стертиний выполнял также обязанности секретаря по греческой литературе, военного трибуна, префекта-надзирателя за рабочими, верховного жреца и бессменного фламина при Августах, Эскулапе, Эпионе и других, имена которых сейчас уже прочно забыты. По этому списку титулов можно судить о ненасытной жажде почестей, сжигавшей Ксенофонта. Его годовой доход в среднем составлял около 600 000 сестерциев, а посмертное состояние равнялось нескольким десяткам миллионов в переводе на франки. На слабохарактерного Клавдия Стертиний имел огромное влияние. Прежде чем отравить императора, врач потребовал от него множество привилегий для своего родного острова Кос, и монарх беспрекословно ему подчинился. Единственную льготу, которой Ксенофонт добился, так сказать, без участия Клавдия, великодушно предоставила ему Агриппина, его любовница.

Десятки врачей, злоупотребляя своим положением, сколачивали громадные капиталы. Дошедшие до нас греческие и латинские сочинения пестрят рассказами о врачах-злодеях, заключавших с клиентами весьма подозрительные сделки.

Бедняге-пациенту ничего другого не оставалось, как покориться мнимому целителю, сообщниками которого часто выступали целые семьи. Силы были уж очень неравны, а власть, которой обладал врач, находилась в обратной зависимости от его учености.

Отношения, складывавшиеся между коллегами, тоже нельзя назвать безоблачными, поскольку успех одних неизбежно вызывал зависть у других, менее удачливых и искусных.

Надменный, решительный и вспыльчивый Гален был известным интриганом. Этому самоуверенному человеку часто приходилось страдать от «милых собратьев по ремеслу». Однажды он разоткровенничался о своих неприятностях с философом Эвдемием, которого как раз лечил. Мудрец не выказал заметного удивления и удостоил медика следующим ответом: «Лекари из маленьких городков не могут зарабатывать таких же крупных денежных сумм, как их римские коллеги, потому что в маленьком городе все на виду; но огромный Рим любую неблаговидную проделку впитывает бесследно, точно песок воду. Эта-то безнаказанность и развращает столичных врачей».

Гален сообщил, что собирается уехать из города, потому что ему опротивели дрязги, в которых он вынужден участвовать. Пергам, Смирна, Коринф или Александрия, разумеется, не идут с Римом ни в какое сравнение, но там, по крайней мере, можно было спокойно работать. И всеми своими знаниями он обязан именно этим городам, а не Риму!

В ответ философ сказал, что если Гален поведает о своем намерении коллегам, они попросту не поверят и подумают, что он лжет, ведь обман давным-давно вошел у них в привычку.

«Но почему?» — в раздражении воскликнул Гален.

«Все очень просто, — ответил мудрец. — Для мошенника, которыми все они без исключения являются, существует только один мотив — ДЕНЬГИ».

И в заключение Эвдемий дал врачу такое тревожное напутствие: «Если им не удастся избавиться от тебя с помощью злословия и клеветы, они прибегнут к яду, потому что ты им, видно, встал поперек горла. Недавно в Рим приехал один молодой врач, желавший показать свое умение; двое слуг отравили его тотчас по приезде».