История ИП. История взлетов и падений одного российского индивидуального предпринимателя

Я в прямом смысле сходил с ума. Каждый день посвящал поиску денег, чтобы хоть кому-то их отдать и чтобы появились хоть какие-то средства на жизнь. Никогда не забуду, как это происходило. Я садился в автомобиль, открывал записную книгу и шел по списку контактов, анализируя, кому можно позвонить для займа. В первую очередь рассматривал тех, у кого было не так стыдно просить. Доходя до самого низа книги контактов, я как будто падал на дно и не знал, что делать. Тогда приходилось возвращаться наверх и рассматривать для займа уже малознакомых людей. Так я прожил около месяца, каждый день разыскивая средства к существованию.

В один из дней, опустившись в очередной раз на самое дно телефонной книги и не найдя никого, кто может выручить, я закрыл глаза, и тут меня осенило. Я осознал, что потеряю большую часть долей в проектах и что не рассчитаюсь в короткие сроки по всем долгам. Я до последнего искренне верил в то, что все как-то наладится и будет хорошо, но понял, что все это не более, чем самообман.

Кроме того, стало очевидно, что процесс потери уже происходит. Просто я всячески ему сопротивляюсь и тем самым делаю только хуже. Я испытал ощущение, похожее на состояние свободного падения, которое уже было невозможно остановить и в котором можно увидеть дно, лишь открыв глаза и узнав правду. Чем дольше я падал зажмурившись, тем сильнее отдалялась точка приземления, и тем больнее мне предстояло рухнуть в будущем.

Это был момент прозрения. Я поднял веки и понял, что должен самостоятельно принять решение по выходу из всех заведений, в которых у меня не получалось исполнять обязательства партнера и учредителя. Также я должен был обрисовать всем кредиторам, как обстоят дела на самом деле, чтобы те знали, когда мы вернем деньги.

Я вновь пролистал список контактов, ища в нем не того, у кого можно перехватить, а имя кого-то из своих партнеров, чтобы инициировать первый из целой серии серьезных разговоров.

Начинать нужно было со «Счастья» и проектов, связанных с ним. Конечно, лишаться там доли мне не хотелось. Это был лучший ресторан в городе и единственный проект, который не требовал инвестиций. Выйти из него я вынужден был из-за собственной жадности и амбиций. Если бы я когда-то не принял решения по входу в «Грузинскую лавку» и кондитерскую, то у меня бы не появились долги. Я мог бы просто быть совладельцем одного из самых успешных ресторанов в городе, но нет же, мне хотелось большего.

Чтобы закрыть хотя бы часть собственных долгов, я должен был продать то единственное, что стоило денег, – долю в «Счастье».

Мы провели переговоры с партнером и пришли к условиям, по которым я выходил из всей группы компаний.

Наступила очередь «МишЛена». Мы с партнерами собрались на встречу по итогам нескольких месяцев работы. По сути, она сводилась к тому, кто сколько денег даст и на каких условиях. Все это понимали.

У нас накопился приличный убыток, который начал сказываться на работе. Часть поставщиков перестала отгружать нам продукты, и многие позиции в меню отсутствовали. Сотрудники тоже побежали, так как зарплата не выплачивалась своевременно. Отдельной темой были обязательства перед ТРЦ «Тюмень Сити Молл».

На той встрече присутствовали я, Юрий Владимирович, наш инвестор и Арина. Я ощущал вину перед всеми, и недовольство мной витало в воздухе. Я знал, что они считали меня ответственным за спасение ситуации. Я же был абсолютно недееспособен. Истощенный бессонными ночами, разрывающийся между подработками, обеспокоенный своим здоровьем, разочаровавший всех, кого когда-то затянул в ресторанку, я был не готов к героизму.

Беседа вышла сложной. Во многом это было из-за меня. Я не мог делать в проект вложения, пропорциональные своей доле. Если уж быть честным, я не мог делать вообще никаких вложений, чем создавал огромное напряжение.

Если бы во время доклада я говорил о том, что с каждого учредителя причитается определенная сумма денег, которую сам бы вносил, то это очень меняло бы ролевую модель. Я мог бы позволить себе спрашивать с партнеров, которые уклоняются от исполнения обязательств перед проектом. Здесь же коллеги спрашивали с меня и делали это в очень неприятной манере.

У нашего инвестора была особенность – он озвучивал то, о чем думают и молчат все остальные. И делал это, не подбирая слов. С одной стороны, так было правильно, с другой – это казалось возмутительным, потому что он общался так, как общаются друг с другом не физические, а юридические лица. Словно ни у кого нет ни чувств, ни эмоций.

Он практически с порога сказал, что готов к закрытию заведения, а также к тому, чтобы не открывать ничего в ТРЦ. Главной причиной был назван непрофессионализм команды в лице меня и Арины, и в нас он не верил. Прямо так и сказал мне, Арине и ее отцу Юрию Владимировичу.