История ювелирного искусства. Стили и техники золотых дел мастеров. XI–XIX вв.

Ювелирные изделия с эмблемами императора, по-видимому, производились в массовом масштабе. Собрание гравюр, опубликованных Валларди, содержит в себе ничем не примечательный ассортимент таких украшений, а пара золотых браслетов в музее Боуз в замке Барнард украшена буквами NN, орлами и наполеоновскими лаврами.

Один из наиболее интересных в техническом отношении видов бижутерии начала XIX века представляют изделия из чугуна, литейный цех по производству которого был впервые построен в Берлине в 1804 году. Первые ожерелья, выпущенные фабрикой, были изготовлены из очень легких ажурных медальонов с классическими сюжетами, которые являются истинным чудом серного литья (фото 175, b) и обычно оправлялись в золото, украшенное бороздками и мелкими шариками. Ассортимент был небольшой; хватало восьми или десяти моделей, порой соединенных медальонами меньшего размера, порой с кольцами, скопированными с греческой сережки[391]

. В 1813 году берлинская фабрика прославилась еще больше, поскольку стала производить металлические ювелирные изделия для тех, кто отдал свои золотые украшения в фонд борьбы с наполеоновской оккупацией.

Когда Наполеон в 1810 году женился на эрцгерцогине Марии-Луизе Австрийской, он купил ей новые парюры, поскольку драгоценности Жозефины, естественно, остались при ней, а в 1811 году она приобрела грандиозную парюру из рубинов и алмазов. Мария-Луиза получила большой алмазный комплект: диадему, ожерелье, гребень, серьги, браслеты, пояс и головной убор; другой комплект – из жемчуга, третий из изумрудов и алмазов, еще один из рубинов, следом – из сапфиров и, наконец, из опалов и алмазов. С последним соперничал утренний убор Полины Боргезе из опалов, включавший в себя плоскую повязку-обруч из опалов в обрамлении алмазов и опаловые наплечные броши; он надет на ней на портрете Робера Лефевра вместе с браслетами из множества мелких золотых цепочек.

После 1812 года Наполеон уже не покупал парюр; все деньги, которые могли собрать он и его народ, шли на военные кампании. И императрица купила парюру из ограненной стали, и французские производители подобных украшений – в частности, Фришо, Анрие и Шэ – добились большего коммерческого успеха, чем Нито со своими бриллиантами.

Когда в 1814 году вернулись Бурбоны с «обедневшим, но подлинным благородством», то на короткое время модным стало вовсе не носить никаких драгоценностей. Некоторые из великих наполеоновских парюр из сокровищ короны снова попали в руки короля, и между 1815 и 1820 годами Бапст переделал их, намеренно подражая стилю XVIII века. Портрет герцогини Ангулемской кисти барона Гро[392]

, написанный вскоре после Реставрации, изображает ее в диадеме и с крупной пряжкой на талии, и та и другая – из алмазов.

Однако характерные для Реставрации ювелирные украшения обладали сравнительно малой ценностью. Драгоценности короны по-прежнему существовали, по крайней мере частично, но мало у кого были деньги на покупку алмазов; и если кто их и покупал, то широко расставляли их по оправе, чтобы зрительно увеличить их объем. Когда прибыла неаполитанская принцесса, чтобы сочетаться браком с герцогом Беррийским, в украшения, преподнесенные ей в качестве свадебного подарка городом Парижем, были вделаны стразы. Даже при дворе, как правило, носили украшения из золота с полудрагоценными камнями, особенно топазами и аметистами. Правда, они оформлялись с чрезвычайной пышностью, чтобы производить максимальный эффект.

Промышленность начала вторгаться в область искусства; в 1815 году парижский ювелир Одио отправил своего сына в Лондон изучать новые промышленные технологии в производстве ювелирных изделий. Более того, создается впечатление, будто мода времен Реставрации на канитель – матированное золото, украшенное довольно грубой филигранью, – и на такие камни, как аметисты, топазы и аквамарины, возникла в Англии. Само название «канитель» происходит от золотой вышивки эпохи ампира, и этот термин прекрасно отражает поверхностные округлости золотых украшений.

«Дамский журнал» за июнь 1790 года рекомендует ожерелья из двух рядов филиграни, а газета «Морнинг пост» за 30 января 1800 года объявляет топазы и аметисты самыми модными камнями для серег и ожерелий. Мисс Митфорд в 1806 году рассказывает о том, как встретила богатую миссис Бомон в ожерелье, обруче, тиаре, поясе, браслетах для запястий и надеваемых выше локтя, брошах и пряжках на туфлях, украшенных крупными аметистами. «Все это, надетое на ней, – писала девятнадцатилетняя романистка, – надо признаться, смотрелось чересчур ярко для скромного званого обеда»[393].