История ювелирного искусства. Стили и техники золотых дел мастеров. XI–XIX вв.

В Париже мода на оправленные в золото топазы, аметисты и аквамарины возникла после 1815 года. Гранд-парюра, ныне находящаяся в Метрополитен-музее Нью-Йорка, с крупными аметистами в золоте нескольких цветов, включает в себя тиару-гребень, серьги, ожерелье, брошь и пару браслетов (фото 174). Цель всей парюры – не просто произвести максимальное впечатление, а произвести его при минимуме усилий. Цветы и листья искусных золотых оправ сделаны с помощью механической штамповки, чтобы сэкономить труд. Подобная экономия человеко-часов поистине современно для того времени использована в изготовлении комплекта из золота (фото 176); он сделан методом штамповки из листового металла и лишь закончен вручную. В нем явно чувствуется нечто слегка вульгарное, как и в модном контрасте между аметистами и бирюзой[394]. Неудивительно, что на благовоспитанных дамах из буржуазии, которых писали Давид и Энгр около 1820 года, очень мало украшений. Например, портрет мадам Морель де Тангри и двух ее дочерей[395]

изображает пожилую даму с золотой цепочкой и с застежкой в виде змейки на талии. На одной из ее дочерей – золотая тиара-гребень с коралловыми шишечками; на другой – трехрядное гранатовое ожерелье, застежка на поясе в том же духе и монокль на цепочке. В 1821 году в газете о моде говорится, что жемчужные ожерелья полагается носить двадцатилетним девушкам, а алмазные ривьеры – знатным пожилым дамам. Замужним женщинам «из хорошего общества» подходят изумруды и аметисты, хотя ожерелья с золотыми змейками смотрятся лучше. Гранаты будут кстати девочкам, а янтарь – гризеткам. Стальные украшения можно надевать на концерты, гагат – на званые обеды; а стразы годятся только для актрис. Гагат фактически вошел в моду – вместе с берлинским чугуном, – когда в 1820 году из-за убийства герцога Беррийского общество погрузилось в траур[396]. Его производство в Уитби продолжалось в течение тех долгих десятилетий века, когда из-за вдовства королевы Виктории в Англии траур оставался в моде[397]

. Подобные влияния привели к тому, что в религиозных украшениях протестантского типа, которые не были памятными, стала использоваться черная эмаль. Например, в завещание Кори в музее Виктории и Альберта входит браслет из черного эмалированного золота, облегченный алмазами и жемчугом, с пятью подвесными медальонами, украшенный звездой, буквой А, крестом, якорем и сердцем, обозначающими Веру, Надежду и Милосердие. Оно, скорее всего, датируется примерно 1870 годом.

Примерно к 1820 году во Франции после разрушений, нанесенных войной, снова случилось чудо восстановления, и ювелиры смогли, как в старину, вернуться к созданию новых драгоценностей из алмазов. Они имели отчетливо натуралистичный дизайн с цветами, колосьями и бабочками (фото 177), и этот стиль оставался в моде с относительно малыми изменениями в течение пятидесяти лет и даже долее. Менялись разве что технические приемы закрепки. Огромная брошь в виде букета из алмазов – частично бриллиантовой огранки и огранки розой, – созданная Бапстом, была подарена герцогине Беррийской по случаю рождения герцога Бордоского в 1820 году, она имела в длину более восьми дюймов[398]

. Около 1840 года такие натуралистичные букеты слегка изменились благодаря каскадам мелких алмазов, словно семена какого-то неизвестного растения. Такая отделка en pampilles оставалась в моде не менее пятнадцати лет и в итоге закончилась модой на алмазные эгретки в виде колосьев, ячменя и перьев, которые носили в прическах сбоку и которые часто дополнялись настоящими перьями.

Около 1845 года эти букеты приобрели еще больший натурализм за счет применения полупрозрачной зеленой эмали на листьях, но мода продержалась недолго. Фроману Мерису в его работах 1849 года удалось изготовить натуралистические розы, лилии и гвоздики из алмазов и цветных камней, не прибегая к эмали; и натуралистические украшения из алмазов и драгоценных камней, которыми восхищались на выставке в 1851 году, не отличались столь же контрастными цветами, которых позволяла добиться эмаль. Букет из рубинов и алмазов, изготовленный фирмой месье Ж.В. Мореля и К^о, включал в себя розу, тюльпан и пурпурный вьюнок и вызывал особое восхищение, поскольку его можно было разобрать и превратить в украшение на корсаж, головной убор, броши и браслет. С ним соперничали представленные петербургской фирмой[399]

ювелирные изделия – диадема из листьев переступня из алмазов и его плодов из изумрудов, берта[400] из веточек смородины из алмазов с рубиновыми ягодами[401], букет шиповника с ландышами из алмазов и веточка ипомеи из алмазов и бирюзы.