История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2

В половине двенадцатого утра корпус Вандама прибыл в Ниль-Сен-Венсан, а корпус Жерара – в Сарт-а-Вален; первый проделал за три с половиной часа три лье, а второй за два с половиной часа ^–

два. И это называлось погоней за побежденным неприятелем! Пока войска шагали, Груши остановился в Сарт-а-Валене позавтракать. При нем находились генералы: Жерар, командующий 4-м корпусом, Вандам, командующий 3-м, Валазе, командующий инженерными войсками, и Бальтюс – командующий артиллерией.

Вдруг с левого фланга от Мон-Сен-Жана донеслась канонада. С каждой минутой грохот пушек слышался чаще и чаще. Сомнений не было: Наполеон сражался с англичанами перед лесом Суань. В единодушном порыве все присутствующие вскричали, что нужно поспешить на гром пушек. Жерар, самый авторитетный из всех, в силу характера и обретенной в последних кампаниях славы, встал и резко сказал завтракавшему маршалу: «Пойдем к Императору!» Генерал выразил свое мнение с горячностью, из-за которой его было трудно принять. Груши не понравился совет, данный в неуместной форме. Жерар с каждым новым взрывом горячился всё более, и все генералы, за исключением командующего артиллерией, его поддерживали. Если бы до Груши добрался офицер, которого Наполеон посылал к нему накануне в десять часов вечера, все вопросы были бы сняты. Но офицер еще не прибыл, как утверждал потом всю жизнь маршал, и приходится ему верить, ведь в противном случае у него не было причин колебаться.

Как бы то ни было, маршал Груши следовал общим инструкциям, полученным от Наполеона устно утром 17-го: они предписывали поддерживать с ним сообщение и не отставать от пруссаков, дабы не допустить их соединения с англичанами. Однако с той минуты, когда заговорили пушки Наполеона, вернее было передвинуться к нему, дабы прикрыть его и не позволить пруссакам нарушить его операции против британской армии.

Груши, как старый дворянин, был человек порядочный и учтивый, но обидчивый, узкий умом и скрывал под учтивостью редкостное упрямство. Задетый тоном своих заместителей, он отвечал им с язвительностью, что их операция, возможно, и хорошо задумана, но выходит за рамки его инструкций, ибо они предписывают ему преследовать пруссаков, а не искать англичан. Пруссаки, по всей вероятности, в Вавре, заявил он, и до́лжно следовать за ними, не гадая, не лучше ли направиться к Мон-Сен-Жану. В любом случае, инструкции Наполеона не надлежит ни заменять, ни поправлять. Жерар возразил, что речь идет не о расширении или исправлении инструкций Наполеона, а об их понимании; что Наполеон, отрядив правый фланг в погоню за пруссаками с приказом поддерживать сообщение с ним, очевидно хотел держать пруссаков в отдалении, а правый фланг – поблизости, чтобы иметь возможность подтянуть его при необходимости; что теперь не известно точно, что сталось с пруссаками, но они могли двинуться на Вавр, чтобы дойти до Брюсселя, либо двинуться вдоль леса Суань на соединение с англичанами; что в обоих случаях разумнее всего двигаться на гром пушек, ибо, если пруссаки ушли на Брюссель, Наполеону нужно помочь разгромить оставшуюся без поддержки британскую армию, а если пруссаки с ней соединились, инструкции Наполеона, предписывавшие следовать за ними, окажутся точно и вовремя выполненными. На эту дилемму отвечать было нечего, она свидетельствовала, что Жерар обладает замечательной военной прозорливостью. К сожалению, Груши не захотел последовать его совету.

По правде говоря, маршал и не мог догадаться о том, какие услуги был призван оказать, ибо слишком скверно наблюдал за пруссаками, чтобы разгадать их замыслы. Однако оставалась дилемма генерала Жерара: либо пруссаки движутся к Наполеону, и тогда исполнением его инструкций становится соединение с его правым флангом; либо они идут в Брюссель, и тогда ими можно пренебречь, ибо достигается главная цель, состоявшая в полном уничтожении британской армии. Но несчастный маршал не желал слышать никаких доводов и, несмотря на досаду своих соратников и гнев Жерара, решил идти на Вавр.