Читаем История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I полностью

Вот каким образом пруссаки потратили время, которое Наполеон, в свою очередь, использовал на активные и продуманные приготовления. Не останавливаясь в Вюрцбурге, он прибыл в Бамберг, где откладывал свое вступление в Саксонию до получения последнего слова Пруссии, которое должно было переложить на нее вину за агрессию. Его правый фланг, состоящий из корпусов Сульта и Нея, находился перед Байройтом, готовый выступить в Хоф, в верховья Заале. Центр, образованный корпусами Бернадотта и Даву, предшествуемый кавалерийским резервом и сопровождаемый пешей гвардией, находился в Кронахе, ожидая лишь приказа, чтобы выдвинуться на Заальбург и Шлейц. Левый фланг, состоявший из корпусов Ланна и Ожеро и совершавший обманные маневры, должен был по первому сигналу передвинуться слева направо из Кобурга к Нейштадту. Этим трем колоннам предстояло пройти через узкие ущелья, окаймленные лесом и скалами, через которые Франкония сообщалась с Саксонией и которые выводили в верховья Заале. Тем не менее граница Саксонии еще не была пересечена, и войска в полной готовности оставались на франконской территории. Правда, императорская гвардия еще не подтянулась полностью: недоставало кавалерии и артиллерии, которые не могли добираться на почтовых лошадях, как пехота; недоставало также отборных рот и транспорта. Но Наполеон располагал 170 тысячами человек, и этого было более чем достаточно, чтобы одолеть прусскую армию.

Получив 7-го числа ноту Пруссии, он чрезвычайно разгневался. Рядом с ним находился генерал-майор Бертье. «Князь, – сказал ему Наполеон, – мы не опоздаем на свидание и 8-го, вместо того чтобы быть во Франции, будем в Саксонии».

На следующий день, 8 октября, Наполеон отдал армии приказ перейти границу Саксонии. Все три колонны дрогнули одновременно. Мюрат, шедший впереди во главе легкой кавалерии и 27-го легкого, двинулся первым и пустил свои эскадроны по среднему ущелью, из Кронаха в Лобенштайн. Едва очутившись по ту сторону лесистых высот, он послал направо к Хофу и налево к Заальфельд у подразделения, дабы высвободить проходы, через которые должны были вступить в Саксонию другие армейские колонны. Затем он двинулся из Лобенштайна прямо на Заальбург. Там, на Заале, он обнаружил пехоту и кавалерию, принадлежащие корпусу генерала Тауенцина. Неприятель сначала сделал вид, что обороняет Заале, которая представляет собой слабое препятствие в этой части своего течения, и послал несколько пушечных залпов во французских всадников. Ему отвечали с помощью орудий легкой кавалерии, приданных обычно кавалерийскому резерву; затем выдвинули против него несколько пехотных рот 27-го легкого. Он не стал защищать ни переход через Заале, ни Заальбург и отступил к Шлейцу, на некоторое расстояние от места первого столкновения. У Хофа, на правом фланге, кавалерия не обнаружила ничего, что могло бы помешать движению Сульта и Нея, достаточно сильных к тому же, чтобы пробиться самостоятельно. Напротив, слева у Заальфельда, она заметила в отдалении крупное скопление войск под командованием принца Людвига. Корпуса генерала Тауенцина и принца Людвига составляли часть армии князя Гогенлоэ, который, несмотря на полученный им категорический приказ перейти на левый берег Заале и опереться на герцога Брауншвейгского, откладывал исполнение приказа и оставлял свои части разбросанными по гористой местности, которую пересекает Заале у своих истоков.

Три колонны французской армии продолжили одновременное движение по ущельям, притом что левое из них уводило несколько в сторону вынуждая проделать двенадцать лье по труднопроходимым для артиллерии дорогам. Впрочем, никакие серьезные препятствия не останавливали марш французских войск. Дух армии был превосходен; солдаты выказывали величайшую веселость и, казалось, совершенно не считались с некоторыми лишениями, неизбежными в бедной и труднопроходимой местности. Победа, в которой они не сомневались, была для них компенсацией за все беды.


На следующий день, 9 октября, центр покинул Заальбург и, перейдя Заале, выдвинулся на Шлейц. Впереди шли Мюрат с двумя полками легкой кавалерии и Бернадотт с дивизией Друэ. К середине дня подошли к Шлейцу. Городок Шлейц расположен на небольшой речушке под названием Визенталь, которая впадает в Заале. У подножия высоты за Шлейцем и Визенталем виднелся готовый к сражению корпус Тауенцина. Он опирался на эту высоту, развернув пехоту, расположив на крыльях кавалерию и выставив вперед артиллерию. Корпус насчитывал приблизительно 8 тысяч человек пехоты и 2 тысяч всадников.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?
100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

Зимой 1944/45 г. Красной Армии впервые в своей истории пришлось штурмовать крупный европейский город с миллионным населением — Будапешт.Этот штурм стал одним из самых продолжительных и кровопролитных сражений Второй мировой войны. Битва за венгерскую столицу, в результате которой из войны был выбит последний союзник Гитлера, длилась почти столько же, сколько бои в Сталинграде, а потери Красной Армии под Будапештом сопоставимы с потерями в Берлинской операции.С момента появления наших танков на окраинах венгерской столицы до завершения уличных боев прошло 102 дня. Для сравнения — Берлин был взят за две недели, а Вена — всего за шесть суток.Ожесточение боев и потери сторон при штурме Будапешта были так велики, что западные историки называют эту операцию «Сталинградом на берегах Дуная».Новая книга Андрея Васильченко — подробная хроника сражения, глубокий анализ соотношения сил и хода боевых действий. Впервые в отечественной литературе кровавый ад Будапешта, ставшего ареной беспощадной битвы на уничтожение, показан не только с советской стороны, но и со стороны противника.

Андрей Вячеславович Васильченко

История / Образование и наука
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Кузькина мать
Кузькина мать

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова, написанная в лучших традициях бестселлеров «Ледокол» и «Аквариум» — это грандиозная историческая реконструкция событий конца 1950-х — первой половины 1960-х годов, когда в результате противостояния СССР и США человечество оказалось на грани Третьей мировой войны, на волоске от гибели в глобальной ядерной катастрофе.Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает об истинных причинах Берлинского и Карибского кризисов, о которых умалчивают официальная пропаганда, политики и историки в России и за рубежом. Эти события стали кульминацией второй половины XX столетия и предопределили историческую судьбу Советского Союза и коммунистической идеологии. «Кузькина мать: Хроника великого десятилетия» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о движущих силах и причинах ключевых событий середины XX века. Эго книга о политических интригах и борьбе за власть внутри руководства СССР, о противостоянии двух сверхдержав и их спецслужб, о тайных разведывательных операциях и о людях, толкавших человечество к гибели и спасавших его.Книга содержит более 150 фотографий, в том числе уникальные архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Виктор Суворов

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное