История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

Стоитъ сравнить этотъ образъ съ тмъ, который вырисовывается изъ элегій: "Погасло дневное свтило", "Я пережилъ своя желанья — и мы убдимся, что герой поэмы — отраженіе личности самого поэта, котораго своимъ срымъ крыломъ коснулась "міровая скорбь". Это — юноша, покинутый втренными друзьями шумной юности, — юноша, еще привязанный къ воспоминаніямъ прошлаго, потому тоскующій, — юноша, y котораго мягкое сердце, но мало энергіи, который легко изнемогаетъ въ борьб, но легко и ободряется.

"Байронизмъ" въ чертахъ героя.

Итакъ, въ образ героя нтъ ничего схожаго съ героями Байрона. Если есть въ немъ черты байронизма, то они лишь искусственно привязаны къ его облику. "Грозное страданіе", "бурная

жизнь", т. е. т "богатырскія", сильныя черты, которыя казались Пушкину характерными для поэзіи Байрона, — совсмъ не вяжутся съ образомъ плнника. Такимъ же неудачнымъ наслоеніемъ «байронизма» въ поэм оказалась любовь къ "свобод"… Съ призракомъ свободы (и чтобы позабыть неудачную любовь?) онъ детъ на Кавказъ… Зачмъ? Чтобы убивать горцевъ? Но при чемъ же тогда "призракъ свободы"? Или герой Пушкина хотлъ «опроститься», жить съ горцами и длить съ этими «свободными» сынами ихъ радости и печали? но тогда зачмъ же бжать отъ нихъ? и куда бжать?

"Гордое, одинокое страданіе" — тоже черта байроническая, — черта, которую мы находимъ и y пушкинскаго героя,-

Таилъ въ молчаньи онъ глубокомъДвиженья сердца своегоИ на чел его высокомъ

Не измнялось ничего.

Но и эта черта недолго удержалась за нимъ: y него, оказывается, и слезы градомъ льются; въ порыв восторга онъ даже «вопитъ»… Такимъ образомъ, глубокаго вліянія Байронъ не имлъ на созданіе героя "Кавказскаго Плнника". Слдовательно, если Пушкинъ и увлекался въ это время произведеніями британскаго поэта, то увлеченіе это его не поработило, — онъ оставался самимъ собою, чуждымъ байроновской энергіи, далекимъ отъ гордости и титаническаго "эготизма".

Вліяніе "Рене".

Гораздо ближе и герои Пушвина, и самъ онъ подходятъ къ Шатобріану. Этого французскаго писателя Пушкинъ зналъ еще до Байрона, и помнитъ его тогда, когда давно уже пересталъ говорить о Байрон: въ 1837 г. Шатобріана онъ называетъ "первымъ изъ современныхъ писателей, учителемъ всего пишущаго поколнія". Герой Шатобріана — совершенный "Кавказскій Плнникъ": онъ не возмущается, не ненавидитъ, не мститъ, — онъ жалуется, тоскуетъ, такъ какъ онъ — жертва, a не боецъ. Глубокая меланхолія, — вотъ, чувство, которымъ онъ живетъ. Онъ — юноиа "sans force et sans vertu", бросившій родину вслдствіе несчастной любви; среди цивилизованныхъ людей ему мало мста съ его безмрнымъ эгоизмомъ. Рене бжитъ къ дикарямъ, но тоска, грусть слдуютъ за нимъ по пятамъ; теплая, самоотверженная любовь дикарки не вытсняетъ изъ его сердца думъ о той женщин, которая осталась на родин.

Героини поэмы Пушкина и повстей Шатобріана.

Героини обихъ повстей Шатобріана ("R^ene", "Atala") напоминаютъ черкешенку изъ "Кавказскаго Плнника": Atala, влюбленная въ плнника, появляется къ нему ночью, и съ тхъ поръ постоянно ходитъ тайкомъ къ юнош и ведетъ съ нимъ долгія бесды о любви. Потомъ она освобождаетъ его изъ плна и умираетъ въ борьб съ своею любовью. Другая героиня Celuta, отдавшая всю жизнь Рене, услышала отъ него признаніе, что сердце его занято думой о другой женщин; Celuta, потерявъ Рене, бросается въ рку.

Пушкинъ, Шатобріанъ и Байронъ.

Такимъ образомъ, говоря о настроеніяхъ "міровой скорби", которыя овладли творчествомъ Пушкина, мы должны признать, что онъ одинаково увлекался и Шатобріаномъ, и Байрономъ, хотя вліяніе перваго было боле сильнымъ, органическимъ,

такъ какъ коренилось въ свойствахъ души самого Пушкина.

Отношеніе Пушкина къ поэм.

Самъ Пушкинъ очень строго отнесся къ своей поэм вскор посл ея окончанія. Онъ говоритъ въ одномъ письм, что въ поэм пытался создать "характерный типъ" своего времени. "Я въ немъ хотлъ изобразить это равнодушіе къ жизни и къ ея наслажденіямъ, эту преждевременную старость души, которыя сдлались отличительными чертами молодежи 19-го вка",[15] но онъ признавалъ, что нарисовать «характеръ» ему не удалось. Тмъ не мене, по его словамъ, онъ любилъ свою поэму, такъ какъ въ ней были "стихи его сердца".

Отношеніе критики.

Критика не была такъ разборчива, какъ самъ авторъ. Если недостатки характера героя были замчены нкоторыми критиками, то они превознесли умніе поэта рисовать картины кавказской природы, — этотъ couleur locale, который въ этомъ произведеніи былъ введенъ, какъ художественный пріемъ…