История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

Простая, деревенская барышня, доросшая до такого сознанія, поняла теперь лучше Онгина, но она не разлюбила его, — она простилась съ нимъ навсегда, полная сожалній, что счастье, столь близкое и возможное, не осуществилось потому, что "добрый малый" въ Онгин былъ побжденъ «модою»… Вроятно, и въ сердц Татьяны, посл первой ошибки, изсякли ея романическія мечты, — и она сумла стряхнуть съ себя вліяніе книгъ, книжныхъ чувствъ и книжныхъ идеаловъ. Ея умственный кругозоръ расширился: теперь "ей открылся міръ иной" — сознательне и проще стала она относиться къ жизни. Уступая желанію матери, она вышла замужъ за пожилого князя, въ то время извстнаго и почтеннаго дятеля… Татьява вступила въ бракъ безъ любви, но полная чувствъ уваженія къ мужу; она смотрла теперь въ жизнь трезво и спокойво.

Встрча съ Онгинымъ.

Онгинъ встртилъ ее въ Петербург и былъ пораженъ перемвой, съ ней происшедшей: вмсто наивной, мечтательной и восторженной барышни передъ нимъ была спокойная, выдержанная великосвтская дама, закованная въ непроницаемую броню свтскихъ "приличій". Онгинъ влюбился въ нее безъ памяти, — теперь онъ никого уже не «корчилъ» изъ себя, — онъ былъ теперь просто "добрый малый", съ утомленнымъ, несчастнымъ сердцемъ… Онъ ничего не ждалъ для себя отъ своей любви, но онъ не смогъ справиться съ собой, написалъ Татьян письмо, въ которомъ каждое слово было правдиво, и каждое было имъ выстрадано. Произошло послднее объясненіе героевъ.

Послдній разговоръ Татьяны съ Онгинымъ.

Татьяна сбросила свою маску "великосвтскаго тона", — она предстала передъ Евгеніемъ простой, сердечной женщиной, y которой навки разбито сердце. Она призналась Онгину, что несчастна, призалась, что любитъ его, но заключила свою рчь словами:

Я другому отданаИ буду вкъ ему врна!

Такое глубокое пониманіе обязанностей жены освящаетъ высоконравственный образъ Татьяны. Эти дв строчки бросаютъ яркій свть на ея сердце, — и все непонятное въ этой душ проясняется… Дикая и одинокая двочка въ родной семь, Татьяна оттуда, изъ ндръ хорошей, простой русской семьи, вынесла свои семейные идеалы, и свято сохранила ихъ въ сутолок интернаціональной столичной жизни.

Татьяна — идеальный образъ русской женщины.

За эту врность мужу русская критика признала Татьяну "идеальнымъ образомъ русской женщины". Конечно, странно утверждать, что Пушкинъ хотлъ изобразить идеальную героиню и создалъ Татьяну, — онъ просто рисовалъ русскую жизнь, съ одинаковой любовью относясь ко всмъ своимъ героямъ — и Онгину, и Ленскому, и Татьян. Онъ изобразилъ на своихъ герояхъ, какое зло — та «ложь», которымъ жило русское общество, потерявшее связи съ русской родной основой. Татьян нужно было разочароваться въ Онгин, чтобы сумть воспитать въ своемъ сердц зародыши той «правды», которыя были вложены въ него вліяніями русской жизни.

Отношеніе публики къ первымъ главамъ романа.

Историческое значеніе романа Пушкина велико — онъ попалъ въ руки русской публик, которая дочитывала еще сентиментальныя повсти Карамзина, которая увлекалась романтическими героями Марлинскаго, a изображенія русской жизни видла въ произведеніяхъ писателей, врод Булгарина. Понятенъ тотъ восторгь, съ которымъ русское общество встрчало каждую новую главу пушкинскаго романа. Въ прекрасныхъ стихахъ, въ перемежку съ лирическиии отступленіями, нарисованы удивительно-художественно картины изъ русской жизни. Юморъ и элегія, романтизмъ и реализмъ, правда и мечта — все въ этомъ роман сплелось въ одну причудливуіо цпь…

Описанія. "Поэзія прозы".

Описанія городской жизни Петербурга и Москвы, деревни (типы помщиковъ, семья Лариныхъ, зима, осень и весна въ деревн), — все это было новшествомъ въ русской литератур — первымъ опытомъ нарисовать въ широкихъ предлахъ поэзію русской прозы… Никто до Пушкина не рискнулъ-бы изобразить, напримрь, сцену разговора Татьяны съ няней. Вдь въ такой бесд было мало «интереснаго» для писателя, любящаго эффекты сентиментализма и романтизма, — только великій "поэтъ дйствительности" могъ понять красоту и поэзію этого маленькаго «неинтереснаго» эпизода. Нужно быть великимъ знатокомъ жизни и сердца человческаго, чтобы въ одной эпитафіи на могил старика-Ларина нарисовать всю душу его и всю его безпорывную, тихую жизнь.

Сцены бытовыя. Романъ-элегія.

Сцены чисто-бытовыя написаны въ роман широко и ярко: русская жизнь 20-хъ годовъ, и столичная, и деревенская, предстала передъ читателемъ, нарисованная мягкими, успокаивающими тонами, — здсь нтъ протеста, нтъ проповди, нтъ сатиры — "поэтъ любви" сумлъ любовными глазами посмотрть на современную жизнь[29] безъ всякой злобы, — только отъ легкаго чувства грусти отдлаться онъ не могь, — оттого весь романъ, особенно благодаря лирическимъ отступленіямъ автора, производитъ впечатлніе огромной "элегіи". Это прекрасно передано Чайковскимъ въ его опер…