Ив Сен-Лоран

В этом году журналисты модных журналов посещали дефиле как публичную казнь. France-Soir вдруг позаимствовала безапелляционный тон старинной революционной газеты: «В чем смысл этого анахронического дискомфорта? (…) Кутюрье больше не имеют над нами власти, корона соскользнула. Они изгаляются из года в год». Волна гнева против «дурного вкуса» пробежала по рядам критиков. Мораль, которая вроде бы была сожжена во время волнений 1968 года, вспыхнула с новой силой. Кроме журналов Elle и Vogue

, вся французская пресса злилась на модельера, который, неcмотря на то что избежал лишений войны и послевоенного времени, позволил себе невозможную роскошь — делать на этом стиль. Статья Пьер-Ива Гюльена в газете Combat — хороший пример: «Почему эти плечи должны быть такими квадратными, а бедра так сильно задрапированы, к чему это насилие красок и обувь на платформе, которая уродует ноги? Это все отвратительно, мы можем только плакать над этим, потому как это очень плохой вкус: тюрбаны, длина до колена — все то, что мы видели в пьесах Саши Гитри[539] в 1942 году. (…) Какой скандал создавать такие модели, когда у вас талант Ива Сен-Лорана! Какая наглость думать, что мы, точно овцы, будем аплодировать этой бойне хорошего вкуса, этим похоронам элегантности, этому крематорию престижа! На вечерних платьях принты с мужчинами, которые кружатся вокруг женского тела, держа член в руке, точно вокруг греческой вазы. Воспоминание о нацистской мужественности, без сомнения! Я сжег все это в 1944 году. Надеюсь, вы тоже. Но я боюсь, что найдется хотя бы одна чокнутая в каждом округе или в каждой деревне, которая будет носить все это. Я имею в виду тех сумасшедших теток, которые иногда встречаются: в семьдесят лет они одеты как девочки… Да, это делается для тех безумных женщин, кто не хочет стареть. Да, это делается для ностальгирующих по серо-зеленым тонам. Да, это делается для идиоток. Кому же еще это может понравиться?! Сен-Лоран? Я больше не знаю, кто это». В газете Monde

Натали Мон-Серван писала: «Ив Сен-Лоран потерял всякое чувство меры и хороший вкус, и если за ним последует prêt-à-porter, которое живет его идеями уже не первый год, женщинам остается только навсегда отказаться от этой отвратительной моды, которая смеется над ними».

И все же, несмотря ни на что, стиль ретро, который Ив Сен-Лоран представил как провокацию, действительно носился в воздухе. В день дефиле его музы были среди почетных гостей. Палома Пикассо была одета в креповое платье в цветах, найденное на блошином рынке, и в болеро из обезьяньей шерсти. Лулу, проездом через Париж (она жила тогда в Нью-Йорке), была одета в ярко-розовую атласную куртку и черные колготки. «Эти двое — чистый карнавал!» — воскликнула Ивонн де Пейеримхофф. «Ив повернулся ко мне и с невероятной злостью сказал: „Как вы смеете плохо говорить о моих подругах!“ Кто обычно был таким мягким и нежным, на этот раз был похож на гремучую змею, готовую укусить. Я спряталась в свою раковину и больше не открывала рта».

В Америке тоже произошел фурор ретро. «Ретро здесь», — сообщал журнал Life

, который даже посвятил специальный номер этому явлению, с розовой обложкой, где были размещены лица кинозвезд: Рита, Руби, Полетт, Мирна, Джоан и Бетти выглядывали из сердца посередине торта, какой обычно дарят на день рождения. «Все кинозвезды покупают мои платья, — говорил Хальстон — даже Лана Тернер»[540]. Все это только помогло американцам отвергнуть Сен-Лорана. По какому праву европеец присвоил себе легенду?! Разве это была не их «историческая» собственность, которую американцы, страдая комплексом отсутствия прошлого, страховали серьезнее, чем свои лимузины?! Наказание модельера было жестким. «Самое уродливое шоу в Париже» (New York Herald Tribune). «Ив Сен-Лоран — это провал» (Time

). «Откровенно, окончательно и совершенно отвратительно», — утверждала Евгения Шеппард из New York Herald Tribune. Она раздала знаки почета Живанши, Ланвен, Пату, Унгаро: «Правильная одежда для правильных людей». Один из покупателей высказался: «Лидера больше нет. Париж закончился три года назад». Это фиаско обострило напряженность между Парижем и Нью-Йорком: американское prêt-à-porter может обойтись без Высокой моды. «Стиль, а не мода» — начался карьерный рост Ральфа Лорена[541], юнца из Бронкса. После десятилетий разных экспериментов Америка вернулась к своей классике. Хальстон, поддержанный прессой и покупателями Седьмой авеню, стал наследником этой гибкой и функциональной «легкой линии»: в 1969 году его наградили премией Coty Award, которая является эквивалентом «Оскара» в мире кино. Год спустя эта премия будет вручена Ральфу Лорену за его мужскую коллекцию. А все потому, что в Соединенных Штатах все должно выглядеть по-новому — даже старое.