Ив Сен-Лоран

И все же, как объясняла Поль де Мериндоль, «у этого молодого человека была необычайная аура. Он считал себя избранным». Сноп пшеницы, который манекенщица держала в руках в течение всего знаменитого дефиле, символизировал эту силу. Эллинскими линиями Ив Сен-Лоран нарисовал Ахиллов и гладиаторов в шлемах, напечатанных на платьях из шелкового крепа, где они пили, сражались и танцевали среди фантастических животных. Он доказал, что освобождение женщины не начинается с сжигания бюстгальтера или с новой традиции оставлять волосы под мышками. У него все подчеркивалось, лепилось, декольтировалось. В этом году Ив сделал старомодным образ подружки и праздновал образ женщины, от которой исходит несчастье.

Женщина Сен-Лорана — как никогда живое видение. Многие говорили: «Она не натуральна, она вся очень Сен-Лоран». С фиолетово-дымчатыми губами и румянами Misty Champagne

, она излучала особую красоту, которая шла не от совершенства черт, но от правды, которую она несла в себе. Она носила лисий мех, как Люсьенна Матьё-Сен-Лоран, заколотым на одном плече, словно говоря: «Традиции уходят, публика просит постоянно чего-то нового. Новое, на что это похоже? Оно старо как мир, это новое!» («Дети райка», фильм Марселя Карне). Женщина Сен-Лорана, благоухавшая духами, применяла столько же умения, чтобы скрыть свое прошлое, сколько нужно женщинам «высшего общества», чтобы скрыть свой дневной график, а американкам — их родителей. Ее собаку обязательно зовут Nobody. Ей нужны соперницы и обожатели, помада и пудра, любовные письма и портсигар из чистого золота, на котором неизвестная рука выгравировала: «Без ума от мальчиков». Она любила в двадцать лет делать вид, что ей тридцать пять, ведя себя как соблазнительница, которая отдавалась любви, не будучи одураченной ею, но достаточно верившая в нее, чтобы умирать по крайней мере по два раза на дню.

Сен-Лоран отличался от модельеров, для которых единственная реальность — это коммерческая выгода. «Шанель была современницей эпохи „роллс-ройса“, а я — Matra

. Она работала на праздных богачек, им дарили жемчуг миллионами, а я — для современных женщин, у которых довольно средний бюджет», — говорит Курреж, в то время он представлял prêt-à-porter одновременно с Высокой модой — коллекцию «Прототипы». Когда другие кутюрье извинялись за свою профессиональную принадлежность, Ив Сен-Лоран только укреплял свои связи с профессией. Внезапное событие открыло ему новые перспективы…

«Шанель умерла!» Новость упала как бомба. Grande Mademoiselle

скончалась 10 января 1971 года в своей квартире в отеле «Ритц». Для Ива начиналась настоящая битва. Надо было победить миф. Он наконец освободился от имитации, обновляя стиль Шанель в его вечной истинности: французский классицизм, декадентская элегантность Англии, русская неудержимость. «Я собираюсь сделать вам неожиданный подарок. Вы привезете в Америку коллекцию Шанель и коллекцию Сен-Лорана. Мы приготовим для них большой сюрприз в самом конце. Сен-Лоран представит свадебное платье, я — брюки», — предложила она однажды Пьеру Берже. Предложение не было осуществлено, обстоятельства не позволили. Слишком рано. Слишком поздно. А потом ее не стало. «Как Шанель создавала свои костюмы, я начал свою мужскую коллекцию, — сообщил он в интервью Figaro в 1971 году, но поспешил добавить со всей серьезностью: — Тело мужчины в джерси — это вяло, сутуло, устарело».

Правда, это была частная победа, пока личная. Ему нужна была еще одна, более скандальная. Истинные короли всегда ищут войны. Коко одевала женщин высшего общества в служанок. Иву Сен-Лорану никогда не приходилось мстить за свою бедность, скорее за всеобщую мораль, которая назначала мудрых и шутов. Он одевал женщин в девочек, напоминая им о том, что они предпочитали забыть в своих костюмах недотрог в воротничках.

Костюм Ива был похож на костюм Шанель, но с одним отличием: он одевал не добропорядочных супруг, а скорее амазонок, кто играл на двусмысленности двойной сексуальности. «Шанель, — говорил он десять лет спустя, — это чудо. Она поняла свою эпоху. Она создала женщину своего времени. Когда ее не стало, мой успех увеличился в десять раз».

Костюм Сен-Лорана освобождал тело и удлинял ноги. Это была довольно опасная ролевая игра, даже для 1971 года, где не разберешь: одевал ли он женщин как мужчин или мужчин как женщин? Одно можно сказать наверняка: все его клиенты пели одну и ту же песню Хельмута Бергера[547], пародировавшего Марлен Дитрих в первой сцене фильма «Гибель богов» Висконти, любимого режиссера Ива: «Я устал от жиголо, я хочу самца с пламенным сердцем». 1970-е годы начинались с разочарования. Агрессивные, смутные, суицидальные.