Ив Сен-Лоран

Каждый день в сопровождении мисс Лав, невысокой шотландской компаньонки, она делала обход владений, затем час плавала в своем голубом бассейне, оплетенном ползучими растениями, в тени парка в три гектара, где все произрастало в обдуманном беспорядке. Буль всегда избегала особого блеска новизны и всегда мгновенно распознавала ухватки нуворишей. «Я с подозрением отношусь к людям, которые, когда входят сюда, смотрят на потолок», — говорила она, что, в общем, лишний раз выглядело предлогом, чтобы указать олухам, что потолок-то в подлинно мавританском стиле. Ее дом — огромный дворец в стиле ар-деко. Виллу Тейлор не посещали, здесь прогуливались вдоль риад, где сталкивались черепахи, цепляясь старыми панцирями. Столовое серебро, переплеты и даже коллекции мраморных яиц, что она расположила возле дивана, или фотографии, расставленные на столе как приглашения к обеду, — все это было отполировано временем. Ничто специально не привлекало внимание, и шик состоял в том, что был незаметен. «Mой персонал глух и слеп. Если им скажут, что Париж скрылся под водой, они расстроятся на две недели. Мне же все равно». Женщины передвигались по дому с букетами роз. Госпожа графиня принимала гостей в зеленой гостиной. Здесь угощали кока-колой и немного черствым печеньем. Она ходила в «старых брюках», любила только «свитера», а вечером кафтаны. «Коко сказала мне однажды: „Бери что хочешь“. Я не собиралась брать. В костюме Шанель я выглядела как старая служанка, которой пора на пенсию. Костюмы Шанель делают из тебя бабусю, слишком много пуговиц». Когда ее спрашивали об элегантности, она усмехалась и коротко отвечала: «Роскошь — это комфорт. Я не очень сильна в украшениях, они мне не идут. Ухоженные волосы, хорошая помада, кольцо — и все готово». О брюках она говорила очень прагматично: «Если они широкие внизу, глаз меньше ползает по тому, что вверху».

Буль всегда жила как бы не для себя, а для мужчин, вся наружу. Ив же всегда был внутри и там жил для женщин. Объединенные своим различием, они оба не боялись одиночества. Как Бетти Катру, как Лулу, Буль не попадала в ловушки, и этим он восхищался. «Послушай, со мною ты не будешь испытывать свою робость! С ней оставь меня в покое». Они все видели, ничто не ускользало от них. «Я распознаю настоящих и ненастоящих, — говорила Буль. — Слишком много комплиментов. Слишком много лести. Люди, они как украшения. Если мне дают мишуру, я это вижу сразу». Она искренне восхищалась Ивом. «Сен-Лоран и Шанель принесли в моду простоту. Она сразу стала понятной. Кроме того, он осмелился смешивать такие цвета, на какие другие не решались. Живанши — великий джентльмен. Ив — великий человек. Он как курица, которая снесла золотое яйцо. Он не мог поверить в то, что сделал. Он не понимал, каким талантом обладал».

В 1974 году по всему миру были открыты уже восемьдесят бутиков Rive Gauche

. Бизнес Сен-Лорана весил столько же, сколько и оборот модного Дома Dior, но почти на треть меньше, чем империя Кардена. Но Ив всегда был человеком противоречий. С одной стороны, он воплощал динамизм своего времени, что почувствовал раньше всех. Он аннулировал диктат моды и идею коллекций Высокой моды, которые должны меняться каждый сезон. Джеки О, сфотографированная на Пятой авеню в кардигане с воротником из лисы

YSL и в блузке Valentino

, прекрасно иллюстрировала независимость современной женщины от модельеров. Это пример раскрепощения, инициатором чего был он, доказав, что мода — больше не вопрос длины или цвета, а, прежде всего, образ жизни.

С другой стороны, он знал, что профессия обречена. Во Франции шитье «по мерке» составляло всего 18 % оборота Высокой моды. В чрезмерном навязывании своей марки некоторые модные дома готовы были по дешевке уступить свой престиж. Вся авеню Монтень полировала свои черные лакированные туфли и очки из дымчатого стекла от Жан-Луи Шеррера до Унгаро. Все продавалось, если стояла престижная марка. Велосипеды Кардена на улицах Токио, банные полотенца YSL в магазинах на Пятой авеню, ковровое покрытие Киото, чулки Феро в сетевых магазинах Prisunic в Бенилюксе, бархат Бальмена у декораторов Милана. Как много роялти, финансовых смет, лицензионных соглашений, благодаря которым Высокая мода проживала в иллюзии бесконечного процветания, несмотря на экономический кризис, вызванный нефтяным сбоем. Модный дом Ives Saint Laurent держался на плаву, представляя собой альянс двух персонажей: один руководил модой, другой — бизнесом. «Ставить свое имя на товар, созданный другими, — это уже не креатив, это проституция!» — возмущался Пьер Берже. Выйдя из тени, кипевший энергией генеральный директор украшал перед лицом журналистов трон, где отныне восседал создатель моды.