Ив Сен-Лоран

В этом году он был более удачлив в моде, чем в работе над сценическими костюмами для пьесы «Прогулки по Боденскому озеру», написанной Петером Хандке и поставленной Клодом Режи в зале Кардена. «Отвратительная прическа, тело, искаженное бессердечным платьем», — писал Мишель Курно[629] о черном платье Жанны Моро. Ив Сен-Лоран создал костюм для Дельфины Сейриг, весь в пайетках из серебра. Здесь чувствовалось влияние экспрессионизма, когда всё, даже красная тряпка для полировки столового серебра, вызывало воспоминание о «Гибели богов»: белый макияж, нарисованные брови, актеры, медленно погружавшиеся в ледяные сумерки существования. «Трансвеститы лучше бы передали намерения Хандке», — заметил Матьё Галле в журнале Combat.

У Сен-Лорана достаточно было сил, чтобы оставаться равнодушным к критике. В сентябре 1973 года он посетил с десяток раз спектакль «Роскошь», премьеру театра TSE в «Паласе» — новое признание любви Парижу аргентинского режиссера Ариаса. Девицы с золотыми волосами, юноши с накрашенными губами и мисс Маруча Бо, голая под плащом: она играла мисс Элиотт, которая мечтала стать яркой звездой в ожидании прекрасного принца, усыпанного бриллиантами.

Шармер из высшего парижского света, с улыбкой на губах, Ив появился в сентябре на вручении prix de l’Arc среди общества, наряженного как на конкурс элегантности: Бегум и Ага-Хан, Жак Гранж[630] во фраке и белом котелке, Мари-Элен де Ротшильд в шляпе с лисьим мехом, Франсуа-Мари Банье[631], попыхивающий сигарой во фланелевом теннисном ансамбле… Мариса Беренсон и Элен Роша носили вуалетки с искусством, какое предполагало, что Париж — это фильм и столица нового соблазна. Вскоре пришел будущий президент Республики, Жискар д’Эстен, он шел по Елисейских Полям пешком. Уходило целое поколение, защищая благородным, немного старомодным и устаревшим образом идеи, которые теперь продавались.

Сен-Лоран проживал свою профессию и свою жизнь как фильм. В Версальском замке, где состоялось 28 ноября 1973 года большое франко-американское дефиле, его модели появились на подиуме, выйдя из белого автомобиля Hispano-Suiza

. «Ив идет в кино» (WWD): он рисует в этом году пятнадцать платьев для Анни Дюпре[632] в фильме Алена Рене[633] «Стависки». Платья черно-белые, но все усеянные бриллиантами и жемчугом. «Скроенные и почти сшитые на мне, — говорила актриса, — так что я проскальзывала в них, как в кожу персонажа»

[634]. Для журнала Elle Стависки тоже дело рук Сен-Лорана: «Плавная, подвижная, чувственная, вот она ностальгическая элегантность того времени, которая была брендом моды 1974 года».

История самого крупного финансового скандала 1930-х годов вызывала из прошлого шарм той эпохи, когда роскошь была главным персонажем: машина Lagonda Lila, горностай и белый креповый сатин. Не была ли Арлетт Стависки самой сказочно-элегантной женщиной Парижа?! Как и Сен-Лоран, она любила лилии и деньги, с одним условием, чтобы тратить их. «Я не добродетельна, не уважаю таинство брака, но я принадлежу мужчине. Он один может избавить меня от этого рабства. Я боюсь только одного, что он оставит меня наедине с самой собой».

Авеню Марсо, рай для куртизанок

14 июля 1974 года, в праздник Французской республики, модный Дом Ives Saint Laurent покинул улицу Спонтини и переехал на авеню Марсо в особняк времен Наполеона III. Для Ива «Высокая мода — это любовница, которая стоит много денег, хотя ей осталось жить всего семь лет». Он говорил о ней как о Травиате, она предавалась удовольствиям, чтобы забыть про свою болезнь. «Он предлагает Высокой моде красивое место, где она может умереть», — писал журнал Women’s Wear Daily после посещения нового салона 10 июня 1974.

В этот день шел дождь. «Дождь приносит деньги», — говорил Пьер Берже, одетый в серый костюм. Восемьдесят бутиков Rive Gauche по всему миру давали оборот более восьми миллионов долларов в год. Именно в тот момент, когда их модный Дом стал международной компанией, Ив Сен-Лоран и Пьер Берже решили придать ему стиль салона времен Второй империи, будто пытаясь компенсировать один недостаток компании — доходы от продукции Высокой моды не превышали те, что давали два парижских бутика Rive Gauche. Даже миллиардеры теперь одевались в готовую одежду, prêt-à-porter…