Читаем Ив Сен-Лоран полностью

Время не было предрасположено к экстравагантности. Чили находилось под сапогом Пиночета, «Уотергейтский скандал», «война Судного дня»[635]

, нефтяной кризис — так много ударов в мировой истории. Вся планета обнаружила, что она подсажена на «черное золото», как говорили на парижских ужинах. Европа становилась полем боевых операций международных террористов. Образ американской манекенщицы растворился в воздухе. Президент Никсон объявил о своей отставке со слезами на глазах. Было ли еще место для роскоши? На полпути между площадью Звезды и Эйфелевой башней этот дуэт делал новую ставку: «У нас только одна цель — сохранить качество и престиж», — говорил Пьер Берже.

Ворт[636]

был первым кутюрье, Ив Сен-Лоран будет последним. «1960-е продолжались до 1975 года, — рассказывал Пьер Берже. — По беззаботной привычке мы не делали прогнозов о будущем профессии. Все шло удачно, без проблем. Мы даже не представляли себе, что Высокая мода скоро растает на солнце. Одна коллекция сменялась другой. Такова была логика. Это ремесло стало профессией художников. Ценности, на которых была основана эта профессия, постепенно исчезали».

С этого момента соперничество между Пьером Берже и Пьером Карденом стало неоспоримым. Не возникло ли оно из-за гомосексуальной ревности? В начале 1970-х война между двумя кланами осуществлялась через борьбу сфер влияния. Клан Сен-Лорана — Берже все еще видел Париж столицей мира, по примеру великих романов XIX века. Для Кардена, который покупал недвижимость во всех крупных городах, Париж — это провинция. Живший как монах, каждый день ужиная вечерним супом со своей старшей сестрой, он отказывался от роскоши. «Мне не нужно казаться, я уже существую». Он называл себя «коммивояжером» собственной продукции. «Менеджер с золотыми пальцами», он строил свою империю, размножая лицензии поверх границ. «Продавать бюстгальтеры и биде тоннами — пожалуйста, но в чем смысл? Я никогда не видел женщину, одетую в костюм Кардена. Это все фальшивка», — утверждал Пьер Берже. Карден был старше его на восемь лет. Не слишком ли они были похожи, чтобы выносить друг друга? Карден, кто одевал герцогиню Виндзорскую, успел в свое время повращаться в высшем обществе, во времена café society

, но этот мир закончился. Их эстетические убеждения были противоположными: Карден посвящал себя XXI веку, а Берже — Сен-Лоран черпали свой идеал из века XIX. Венецианец, Карден был погружен в бетон, в рукава-ракеты и научную фантастику. Погоня за успехом и философия футуризма отрезвляли его: «Я люблю жизнь слишком сильно, чтобы любить умершие эпохи».

Ив Сен-Лоран и Пьер Берже, наоборот, жили ностальгией. Им всегда были нужны модели, антимодели, референсы, они выражали свою философию верностью традициям и ремеслу. Вот пример: Пьер Карден вводил у себя в мастерских роботов, специализировавшихся на «зигзагах»; у Диора начали шить на машинке; у Сен-Лорана продолжали почетную традицию шитья вручную, иголкой и ниткой. Такие детали демонстрировали состояние души, которое означало верность своим работникам. «Ив Сен-Лоран — первый кутюрье, который не заставлял меня подниматься по лестнице для поставщиков», — вспоминала вышивальщица Франсуа Лесаж. Это уважение к сотрудникам поддерживалось определенной системой власти старого, антитехнократического типа. Имитации и эклектизм XIX века — это красно-золотая шкатулка, где кипели страсти этого модного Дома. «Любое социальное положение представляет свой интерес, и для художника может быть столь же любопытным передать как манеры королевы, так и привычки швеи»[637]

(Марсель Пруст).

С 1974 года Ив Сен-Лоран применил свою тягу к великолепию. В 1968 году он уничтожил для себя театр «отвратных послевоенных лет»: «Эгретки, пелерины, шелковый фай, бриллианты, длинные мятые перчатки превозносили не торжествующую женственность, а торжество денег и эпатажа». Шесть лет спустя он говорил о Высокой моде как о женщине, которой отдаешь все, прося прощения, что не принадлежишь ей полностью. «Моя профессия? Это не выбирается, это как семья».

По примеру императрицы Евгении, собиравшей все предметы, имевшие отношение к Марии-Антуанетте, кого вознесла как почти суеверный культ, он бродил в поисках исчезнувшего мира, мира Диора. «Наш дорогой XIX век», — называл это пристрастие Пьер Берже. Оказалось, что Ив — фетишист. Тросточка господина Диора появилась на авеню Марсо. Пьер Берже и Ив Сен-Лоран обратились к Виктору Гранпьеру, которому некогда Кристиан Диор доверил устройство своего модного Дома на авеню Монтень. Они купили мебель, принадлежавшую великому кутюрье. «Я признаю, что меня охватывает отчаяние, когда дефиле проходит в тишине. Как бы мы себя ни убеждали, что молчание означает внимание, я предпочитаю аплодисменты! Они дают мне надежду. В этот момент я забываю о коммерческом будущем коллекции, — писал Диор, но в конце жизни все же подытожил: — Мы коммерсанты».

Перейти на страницу:

Все книги серии Mémoires de la mode от Александра Васильева

Тайны парижских манекенщиц
Тайны парижских манекенщиц

Из всех женских профессий – профессия манекенщицы в сегодняшней России, на наш взгляд – самая манящая для юных созданий. Тысячи, сотни тысяч юных дев, живущих в больших и малых городках бескрайней России, думают всерьез о подобной карьере. Пределом мечтаний многих бывает победа на конкурсе красоты, контракт с маленьким модельным агентством. Ну а потом?Блистательные мемуары знаменитых парижских манекенщиц середины ХХ века Пралин и Фредди станут гидом, настольной книгой для тех, кто мечтал о подобной карьере, но не сделал ее; для тех, кто мыслил себя красавицей, но не был оценен по заслугам; для тех, кто мечтал жить в Париже, но не сумел; и для всех, кто любит моду! Ее тайны, загадки, закулисье этой гламурной индустрии, которую французы окрестили haute couture.

Пралин , Фредди

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное