Ив Сен-Лоран

Офис Пьера Берже выходил на авеню Марсо и был чуть больше студии, в которой работал Ив в окружении Анны-Марии Мюкоз, Лулу де ла Фалез и всей команды. С каждым днем этот белый зал как будто уменьшался и уменьшался, появлялись голубые камелии, фиолетовые кресты, ткани, книги — вся эта смесь цветов и мишуры, где рождались платья как отблеск чистоты. «Здесь цыганская атмосфера и здесь семья», — говорила Лулу, единственный человек, кого он называл на «ты», кроме Пьера Берже.

23 июля 1974 года состоялось первое дефиле на новом месте. Фестоны, шелк, помпоны, позолота. Все встречаются, целуются, ждут, когда начнется большой праздник: в первом ряду Элен Роша, Франсуаза Саган, Зизи Жанмер, Олимпия (очаровательная супруга Дэвида де Ротшильда), Нэн Кемпнер[642], Бетти Катру, Франсуаза и Оскар де ла Рента[643]

, Эрл Блэкуэлл[644]. Катрин Денёв торжественно появилась в костюме «принц Уэльский» и шелковой блузке бронзового цвета. Одиннадцать часов. Появились модели, поторапливаемые Пьером Берже. Цыгане из ресторана «Регина» сопровождали прибытие и отъезд гостей игрой на скрипке.

На этот раз Ив предложил деревенскую прогулку, где женщины праздновали сбор урожая среди колосьев пшеницы и золотистых караваев. «Моя новая декорация возвращает в прошлые времена, по которым меня посещает ностальгия. Но в моей наивной и крестьянской моде нет ничего от ретро». Белые блузки с жатым воротником и юбки из кисеи, усеянные полевыми букетами, в них свежесть народной сказки, где бродит среди цветов тень невозможной любви. Медленно надвигалось что-то прекрасное и грустное. Странная новая манекенщица, Анна Павловски, на четверть монголка, на три четверти полька, высокие скулы, глаза, как две длинные черные линии, дефилировала не улыбаясь. Рядом с ней остальные казались очень «женщинами». «У меня неудачная внешность», — говорила она. Еще один яркий ход. Она пришла случайно, в изношенном костюме, подталкиваемая своим лучшим другом, неким Жан-Полем Готье, с кем она танцевала в ночных клубах предместья Монтрей. Очень белый макияж, красные губы, она курила тонкие сигары, одевалась в длинные юбки и огромные босоножки, купленные на барахолке. Дома она всегда ходила в одних трусиках. Анна была некрасивой, но Ив находил ее прекрасной. Она и стала прекрасной в этих кафтанах и пальто с обшитыми петлицами. «Вспоминаю себя всю задрапированной. Жарко. Ему доставляло удовольствие прикасаться к ткани, оборачивать ею тело. Он смотрит в зеркало и знает. У него должно быть прекрасное воображение, чтобы знать, что будет именно это и ничего другое. Я восхищалась искренностью и добротой, какую он дарил своими руками…» По следам Диора Ив стал «мастером-искусником», кто запускал новую линю сезон за сезоном… Вот линия одежды для рыжеволосых с платьями из шерстяной кисеи в осенних тонах, ярко-фиолетовых, бронзовых, медных; с кашемировыми пальто, названными прессой «движущимися шкатулками», в коричневых и бордовых оттенках. «Да, я помню, это называлось „коллекция Клары“», — говорил Пьер Берже,

Ничто не было как раньше. Оттенки определялись специальными кодами. Никто больше не копировал рисунки, с них снимали фотокопии. После этого переезда что-то потерялось, даже более драгоценное, чем эта картонная папка, где содержались все архивы двухлетней работы в Доме Dior

. Салон на улице Спонтини был местом для семьи. Праздники святой Екатерины. Господин Эдуард, отвечавший на вопросы, прежде чем их успевали задавать; Ивонна де Пейеримхофф, покидавшая офис Пьера Берже, утирая слезы тыльной стороной ладони. «Это не страшно, завтра я получу букет белых роз…» С 1971 года тот мир закончился.

«Нас урезали, — мадам Эстер, первая швея из мастерской Флу, говорила о модном Доме, как о ткани. — На улице Спонтини мы все были вместе, а здесь все структурировано. Мы встречаемся друг с другом от случая к случаю. Все такое огромное!» 250 человек работало по адресу: авеню Марсо, 5, площадью в 2000 квадратных метров. Было три входа в мастерские: через дверь для поставщиков (использовался рабочими); через дверь в конце коридора, проходившего вдоль студии; и через третью — в отдел прессы, который примыкал к офису Пьера Берже. Оттуда вела винтовая лестница в мастерские. «Мост Вздохов», как сказал бы господин Диор.