Ив Сен-Лоран

Сдержанность не мешала герцогине аплодировать. Два костюма, три платья, одно пальто — вот ее первый весенний заказ, один из самых значительных для молодого модного Дома. Первые швеи часто проводили примерку у нее дома: в 1962 году герцогиня реже выезжала в город. А кем были другие клиентки? Патриция Лопес Вилшоу, Сюзи Дельбе, баронесса Ги де Ротшильд, Франсин Вайсвейлер, Лилиан Беттанкур[299]

, графиня Шандон де Бриайль, виконтесса де Риб. «Мадам, я упаковала платье в чемодан», — писала на бланке с адресом: Пасси, 43–79, Даниэль Порто, бывшая продавщица у Диора. Эти слова были адресованы клиентке, баронессе Жоффруа де Курсель, супруге посла Франции в Лондоне. В апреле 1962 года, в день, когда ее муж представил верительные грамоты, Париж увидел его супругу в изумрудно-синем шелковом платье, в небольшом пальто и тюрбане того же цвета. «Это невероятное очарование! Интересный эксперимент! Такое платье придает уверенности. Это похоже на кирасу, даже если она из тюля». Мадам де Курсель вспоминала: «Было две примерки днем и три для вечерних платьев. Я сразу же доверилась Иву Сен-Лорану, следуя внутреннему голосу. На улице Спонтини я нашла атмосферу довоенных домов моды. Атмосферу Эльзы Скиапарелли. Это была классика среди самой непричесанной фантазии. В этом новом модном Доме была клубная составляющая: мы знали, кто где делает примерку. Мы были среди своих, жили с сознанием героической эпохи, поддерживая молодого человека, который решил открыть свой модный Дом». Женщины называли этот Дом «бонбоньеркой» или «ульем». У Диора продавщицы были в черном, у Сен-Лорана они сначала прошли бежевый период, а потом вернулись к черной одежде. «Носить яркие цвета было неловко», — уверяла в 1992 году Дениза Барри де Лоншан, старейшая продавщица Высокой моды и «диссидентка» ремесла, так как всегда носила костюмы «глухих оттенков». Ее принцип был таков: «Всегда оставаться в стороне от того, что мы предлагаем клиентам». Она вспоминала: «У Диора продавщицы представляли собой труппу. У Ива Сен-Лорана нас попросили носить форму. Но там было более интимно: этакая маленькая черная армия!» Цены нового модного Дома были ниже, чем у Баленсиаги и Живанши, но и не такими низкими, как у дома

Carven

(он был среди самых дешевых). В 1962 году костюм Сен-Лорана предлагался за 755 долларов (вместо 900 у Диора), а пальто — этот грешок гордыни молодого модельера — за 807 долларов (против 800 у Диора). Но иногда снижались цены для особых клиентов, только тихо…

Этот модный Дом был особенным, не похожим на привычные сообщества докторских семей, а также бывших и будущих высокопоставленных чиновников и функционеров. Улицы в этом квартале были такими же серыми, как коридоры больших буржуазных квартир, где дети в голубой одежде играли в «спрячь предмет». Если бы не кафе Спонтини и не пекарня Вейнахтер, где юные швеи покупали свои круассаны, окрестности казались бы мрачными, точно здесь плодились темы, о которых не говорят за столом, а супруги целуют в лоб — и ничего больше. Для клиенток, прибывавших со своим водителем, дом по адресу: 30-бис, улица Спонтини, был немного похож на волшебный остров. Некоторые заказывали доставку еды из отеля «Ритц». Другие приходили с обувными коробками, полными драгоценностей. Графиня Кастейжа приносила бутерброды с икрой и бутылку водки. Декоратор Жанна Лоран приезжала на велосипеде. Телефон трещал то и дело. Платья держались на расстоянии вытянутой руки, переходя от одной клиентки к другой. «Клиентки, одетые в короткие платья, благоухающие духами, с сеточкой в волосах, шумно врывались, целуя всех по кругу»[300], — рассказывала Элен Сингрия.

Коллекцию представляли каждый день в половине четвертого. Мари-Тереза Херцог занималась копированием через кальку эскизов Ива Сен-Лорана для иностранных клиенток: «Я спускалась, чтобы отпустить серьги, перчатки и шляпки. Случалось, что за это время он еще дорисовывал эскиз».