Ив Сен-Лоран

Все делали всё. Пьер Берже в быстром темпе реализовывал коллекцию. «С Ивом, — говорил он, — мы очень быстро распределяем роли. В вопросе качества деталей мы всегда совпадаем. Нам нельзя терять время». Он учился назначать цены и торговаться о контрактах. «Никто не заставит меня поверить, что нужно закончить военную школу Сен-Сир, чтобы управлять модным домом!» При всем том он не был человеком цифр и скучных подсчетов: проведя год в этой должности и составив первые платежные ведомости, он нанял бухгалтера Мадлены де Раух, господина Эдуарда. Нет, им двигало особое чутье руководителя: надо знать, кем себя окружаешь: финансистами, которые вложатся в будущее модного Дома; журналистами, в которых уверен. Он набирал персонал иногда чересчур быстро, но в основном с правильным расчетом. Его офис примыкал к студии. С такой же пламенной энергией, какая двигала его пером в колонках журнала La Patrie mondiale, Пьер Берже мог вспыхнуть и наброситься на покупателя. Каждый думал про себя: «Ох уж этот гнев господина Берже!» Но все знали, что за этим последует букет белых роз. У американцев складывалось стойкое впечатление, что они участвовали в парижской комедии. Джеймс В. Брэди, в те годы журналист в

Women’s Wear Daily, вспоминал: «Берже умел играть с тонким юмором, иронично называл себя храмовым торговцем, добавляя несколько нулей на этикетках новой серии платьев за день до презентации, потому что Джон Фэйрчайлд сказал, бегло оглядев коллекцию, что она вызовет сенсацию». Американскому покупателю, который спрашивал, говорит ли он по-английски, Пьер Берже отвечал: «На английском я… умею… считать!»[301]

Дино Буццати писал: «Он был одет в синий рабочий халат и показался мне очень занятым. Я объяснил, кто я такой, он извинился и на какое-то время доверил меня Пьеру Берже, коммерческому директору модного Дома, тоже очень молодому, но невысокому, с грубоватым и волевым лицом. Говорят, что у Пьера Берже был особый дар рекламы: это именно его дружбе и протекции обязан во многом огромный успех художника Бюффе. Сегодня Сен-Лоран стал его партнером»[302].

На всех этажах Дома соблюдались правила строжайшей дисциплины. Работа начиналась в девять часов утра. Опоздание на три минуты — штраф за четверть часа оплаты. Но работницы вкладывали все свое сердце в эти платья. «У нас было мало места, где развернуться, — вспоминала мадам Катрин. — И все же мы делали чудеса. Встречи с поставщиками проходили у перил лестницы, перед дверью студии. Мы не могли поставить манекен на стол, потолок был недостаточно высок. Чтобы сделать подол вечернего платья, я располагалась в другой комнате».

Иногда эта теснота вызывала стычки и ссоры. Это случалось с каждым, но только объединяло профессиональную семью с ее секретами, историями, завистью. Проявлялось соперничество между бывшими от Диора и «самозванками» или между первой швеей и продавщицами. Клиентки иногда бывали так внимательны, так щедры, что, если они просили изменить форму декольте, у продавщицы не всегда хватало духу им отказать. Это заставляло первую швею кипеть от гнева: «Но это не моя модель! Если клиентка недовольна, пусть обратится к другой швее!»

Швея на заказ, мадам Дэви — мама Виктории — на работе была как на посту. «Она спасла первую коллекцию костюмов», — признавался Пьер Берже, с тонким юмором следивший за всеми перепалками. Но бывалые швеи Диора выступали одним фронтом: «Мы уважали ее за возраст, но у нее не было ремесла. Никто не может заменить мадам Маргерит. Швея, которая не может сделать прямой стежок и кромку, — это не швея. Они складывают ткань пополам, и давай ее резать по сгибу, а у нас есть угольники. Вы пропускаете нить через ткань вдоль основы, чтобы найти нужное направление, а швея вам дает меловые отметки каждые двадцать сантиметров. С такой мне не поладить!» — говорила Монетт, получившая на этом месте работы свой первый серебряный наперсток.

А Ив Сен-Лоран? Для Джона Фэйрчайлда «настоящий руководитель модного Дома — это он. Я всегда думал, что он был главой всего. Он не то бедное застенчивое животное — Бемби моды, а настоящий лев. Лев джунглей моды!» Это стало ясно в июле 1962 года.