Иван Грозный против «Пятой колонны». Иуды Русского царства

Воззвания патриарха Гермогена, Ляпунова, Троице-Сергиева монастыря читались в земских избах, колоколом скликался мир, принимались решения. Воззвания размножали земские писари, а штатные «посыльщики» развозили их в другие города с приложением грамот о собственных решениях. Козьме Минину для формирования Второго ополчения вовсе не требовалось, подобно Жанне д’Арк, убеждать людей в своем исключительном предназначении. Он был обычным земским старостой, какие выбирались до и после него. Он действовал в рамках своих полномочий – вынес предложение о созыве ополчения на общий сход, получил от мира одобрение и начал выполнять земский «приговор».

Узел одиннадцатый

Суета вокруг тушинского вора

Переворотом против Лжедмитрия руководил Василий Шуйский, он и стал кандидатом на царство. Боярская дума высказалась за него. Правда, по закону избирать государя должен был Земский собор. Но против Самозванца поднялась только Москва. Другие города и уезды совсем недавно поддерживали его поход против Годуновых, радовались его воцарению. На юге находилась армия, готовилась к походу на Крым – а военных Лжедмитрий богато одарил при вступлении на трон. Во избежание эксцессов медлить и созывать Собор не стали. Василия вывели на Лобное место перед толпами людей, собравшихся на Красной площади. Спросили, хотят ли они такого царя. Москвичи любили боярина, бурно приветствовали. Вот и было объявлено, что толпа – это и есть Собор. Купцов и служилых из других городов, находившихся в столице, засчитали как бы делегациями «всей земли».

Но Шуйские почти во все времена принадлежали к боярской оппозиции. Стояли за ограничение самодержавия, за расширение полномочий аристократии. Теперь Боярская дума напоминала об этих чаяниях. То ли под влиянием собственных убеждений, то ли под давлением Василий начал реформы в данном направлении. Фактически разделил власть с Думой, принял обязательство все важнейшие вопросы решать только вместе с ней, никого не карать без ее санкции. А духовенство созвали на Освященный собор. Низложили патриарха Игнатия, который благословлял Самозванца.

На Собор приехал и Филарет Романов – Лжедмитрий вернул из ссылок всех, кто был репрессирован Годуновым. Настоящему царевичу Дмитрию Романов приходился двоюродным братом, поэтому авантюрист возвысил его, он был поставлен ростовским митрополитом. Проявил он себя достойно, его уважали, и Собор выдвинул его на патриарший престол. Но переполошился Шуйский. Новый царь считал Филарета опасным конкурентом, у него подрастал сын Михаил. Василий отправил Романова в Углич перенести в столицу мощи маленького страстотерпца св. Дмитрия. А в его отсутствие развернул среди духовенства бешеную агитацию. Добился, что от кандидатуры Романова отказались. Хотел продвинуть своего приближенного, крутицкого митрополита Пафнутия, но тут уж Собор воспротивился. Избрал строгого ревнителя веры казанского митрополита Гермогена – даже в царствование Самозванца святитель смело и открыто обличал его.

Но опасения относительно народных настроений довольно скоро стали сбываться. Лжедмитрий успел проявить свою натуру только в столице. А по стране помнили его щедрые обещания при вступлении на престол. Люди ждали от него отмены крепостного права, снижения податей, защиты от злоупотреблений. А теперь вдруг получали известия от Боярской думы, что прежний «царь» – вор, и Земский собор избрал Шуйского. Хотя в каждом городе знали – Собор не созывался, они делегатов не посылали. Обманули! Что же получалось? Бояре убили «доброго царя» и посадили своего ставленника! Народ заволновался.

Шуйский принялся снимать с руководящих постов ненадежных начальников, выдвинувшихся при Самозванце. Но не придумал ничего лучшего, как отсылать их все туда же, на южные границы. Одним из них стал князь Шаховской, его назначили воеводой в Путивль. А в московской темнице содержался клеврет Лжедмитрия и убийца семьи Годуновых Михаил Молчанов. У него остались друзья и сообщники, помогли сбежать. Он даже сумел прихватить с собой похищенную печать Лжедмитрия. По дороге присоединился к Шаховскому, и они начали будоражить народ. Шаховской представлял своего спутника как «царя», вторично спасшегося от убийц.

В Путивле Лжедмитрия хорошо знали, и Молчанов туда не поехал. Отправился в Польшу и занялся там откровенным мошенничеством. Собирал деньги якобы на войско, отомстить за избиение поляков в Москве. На самом деле, он неплохо жил на эти пожертвования. Но Шаховской взбунтовал Путивль, рассылал воззвания от имени Дмитрия. И опять заполыхало. На Рязанщине восстание возглавили местные дворяне, братья Ляпуновы. В Ельце собирались полки для похода на татар – мятеж поднял Истома Пашков. Шуйский отправил туда рать Воротынского, но воинам лгали, будто они идут на крымцев. Когда открылось, что предстоит драться не с татарами, а со своими, они возмутились, стали разбегаться или перекинулись к Пашкову. Воротынского разбили, и восстания в порубежных городах покатились цепной реакцией – Оскол, Борисов, Ливны.