Из блокнота Николая Долгополова. От Франсуазы Саган до Абеля

— Константин Владимирович, но арбитр-то был ваш, местный. Да кто бы и осудил, — решился я.

Беликов намека не понял. Помолчал, видно, подбирая слова, насмешливо ответил:

— Мы в такие игры не играли. Не принято это было. — Помолчал еще. — Подсудить? Да думать об этом неприлично.

А вот отступление иного рода. Матч в Сталинграде, как и всякое значительное событие, оброс легендами. Говорят, мяч вбросили в центр поля с пикирующего истребителя. Один из ветеранов-спартаковцев по-журналистски припомнил: скорость самолета была слишком высока, летчик промахнулся, и мяч улетел за трибуны. Его искали, однако, конечно, не нашли.

Левый крайний Жора, простите, Георгий Епифанович Шляпин, смеется тихо, но заразительно. Прикладывает палец к губам, перемигивается с другом Саввой Пеликяном:

— Да не было, не было этого. Ни мяча, ни истребителя. Кто бы нам дал боевой самолет? Истребители тогда требовались для другого дела. Ударили с центра, и покатилось.

Легенде конец? Вот и нет. После публикации в 1983 году статьи о сталинградском матче получил немало писем. Среди них и такое. «Я, болельщик с довоенным стажем, хочу поделиться воспоминаниями о матче 1943-го года, на котором довелось присутствовать. Утверждаю, что мяч с истребителя был сброшен. Пока его искали, игра началась другим мячом. Посылаю фотографию летчика-истребителя Алексея Дружкова, который с бреющего полета вбрасывал на стадион мяч, — писал из Пятигорска ветеран войны, бывший гвардии майор, доктор Александр Александрович Красильников, служивший в дни Сталинградской битвы в должности старшего врача 83-го Гвардейского истребительного авиационного полка. — Спустя некоторое время я был переведен в другую часть и связь с Лешей Дружковым, с которым был дружен, потерял. А впереди оставалось два года войны. Верится, что Алексей достойно закончил Великую Отечественную. К дню матча у него уже была не одна боевая награда. Высылаю фотографию Алексея».

На сером выцветшем фото — молодой парень в шлеме и франтоватом летном комбинезоне. Парашют еще не снят, на лице улыбка. Вылет был удачным? Или оптимист по натуре? Позирует на фоне крошечного, смотрящегося игрушечным истребителя. Долетел ли до Победы болельщик из поднебесья? Попытка — не пытка. Отправил запросы в Центральный архив Министерства обороны. Отчетливо представлял, сколько же людей обращаются в архив по поводам более важным. Потому на быструю реакцию не рассчитывал и удивился, получив мигом, один за другим, два ответа. Да, подтверждалось в первом, Дружков Алексей Иванович действительно служил в 83-м истребительном авиационном полку ПВО. Начал воевать еще в 1941-м на Западном фронте. Затем на Юго-Западном и Сталинградском фронтах. Все совпадало. Наверное, Шляпин с Пеликяном были так поглощены мыслями о предстоящем матче, так привыкли к реву пикирующих — своих ли, немецких — самолетов, что о ястребке, вбросившем мяч, забыли. И Беликов с его цепкой памятью тоже не обратил внимания на этот момент, примечательный для кого угодно, но только не для видавших виды сталинградцев.

Дружков А. И., сообщалось во втором официальном ответе, дослужился до звания гвардии майора. Заместитель командира полка, штурман Дружков прошел или, точнее, пролетел всю войну, закончив ее в мае 1945-го. Оставался, и это подтверждается документами, в военной авиации еще десять лет.

В день матча сталинградские футболисты испытывали состояние, известное в спортивном мире под неблагозвучным названием «легкий мандраж». «Спартак» шутить не собирался. Мэтр футбольных ворот Анатолий Акимов без сюсюканья предупредил друга: «Костя, вам придется нелегко». Беликов скрыл волнение небрежным: «Посмотрим, игра покажет. Пришел бы народ».

Футболисты переживали напрасно. Люди пришли. Футбол — занятие мирное. Когда мужчины играют в мяч, молчат орудия и пулеметы. Пусть еще гнать и бить фашиста от Волги до Берлина. Кусочек мирной жизни отвоеван. Матч был лекарством — ничего что полуторачасовым — от боли, бед и невзгод. Горе, руины, разруха — и вдруг 90 минут праздника. Все вернется. Встанет на свои места. В этом убеждали и одетые в парадную форму команды. И транспарант с приветствием московскому «Спартаку», выведенным красными буквами на бледно-желтом фоне. И полоскавшиеся на ветру флаги со знакомыми буквами «С» и «Д». Успели даже поставить скамейки тысячи на три зрителей. А пришло раза в четыре больше. Вход для всех — бесплатный. Трибуны зеленели гимнастерками, вытесняя этим военным цветом гражданские одежды. Футболисты выглянули из раздевалки. Двое милиционеров по-хозяйски вели под руки упирающегося пьяного. Ну все как до войны.

Игра еще не началась, а трибуны зашумели, зааплодировали. Это генерал Скоков вручил Ермасову боевую медаль «За отвагу». Футболисты, с которыми я беседовал, единодушны: после этого они успокоились. Волнение спортивное уступило место волнению праздничному.