Избранница звёзд

В прошлый раз Ристриэлю потребовалось несколько часов, чтобы меня найти, поэтому, уповая на лучшее, я пошла дальше, завтракая на ходу и ступая осторожно, ибо эти коренастые деревья любили пускать корни над Землей. Наступил полдень, а Ристриэль все не появлялся. Подыскав местечко для отдыха, я достала вышивку и принялась за его портрет. Вышивая, я затянула песни, которые пела ему, сперва тихо, затем громче. Сидевшая на ветке птица начала странно на меня поглядывать. Я пела куплет за куплетом, а заканчивая, начинала сызнова, время от времени прерывая рукоделие, чтобы положить в рот кусочек сыра или вяленой рыбы.

Когда я завершила песню в седьмой раз, раздался голос:

– Не споешь еще?

Я повернулась. Ристриэль сидел на толстой ветке, или, скорее, парил над нею. Я улыбнулась.

– Я чуть не охрипла, пытаясь до тебя дозваться.

– До меня?

Я кивнула, и он поплыл вниз, беззвучно приземлившись. Он выглядел пристыженным.

– Мне пришлось уйти…

– Знаю, – я свернула вышивку и сунула в сумку. – Правильно сделал. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Он с любопытством взглянул на сумку с вышивкой, однако спросил о другом:

– Куда Он тебя отвел?

– К небесам и к Сурриль, – я вновь с восторгом вспомнила увиденные чудеса. – Я не говорила Ему, что ты уже меня туда водил.

Его губы изогнулись, и он указал мне вперед, немного на восток от направления моего движения. Я двинулась в путь, и он пристроился рядом.

– Церис.

– А?

Ристриэль смотрел под ноги, темные волосы падали на глаза. Он выглядел таким человечным и живым, однако мираж рассеивался, едва на него падал луч света.

– Сегодня ночью новолуние.

Неужели? Я по-прежнему не пришла в себя от потерянного времени после той битвы, когда небо почернело от ложного новолуния.

– Я буду плотным всю ночь, – объяснил он. – Если хочешь, я отнесу тебя в Недайю. Мы прибудем к утру, – он помолчал, под моей ногой хрустнула ветка. – Иначе идти придется еще три дня.

Одна ночь до Недайи. Я и не подозревала, что город так близко. Одной ночи достаточно, поскольку Ристриэль может двигаться необычайно быстро, даже с ношей. Одна ночь с волшебством божка или три дня на моих собственных смертных ногах.

Еще одна ночь с Ристриэлем или три дня.

– Мне… нравится идти, – я заправила за ухо несколько выбившихся из косы прядей. – Три дня – не так уж много, – вспомнив предупреждение Сурриль, я добавила: – Хотя тебе, полагаю, лучше поспешить. Чтобы оторваться от преследования.

Чтобы освободиться от меня и начать новое путешествие. Однако в горле застрял ком, и я не смогла выговорить этих слов.

Ристриэль оглянулся.

– Они нас не поймают, – его взгляд упал на меня, как ранний весенний ветерок, и по коже пробежали мурашки. – Разве ты не хочешь поскорее попасть в Недайю?

Я поджала губы, размышляя. Пульс участился.

– Не только этого я хочу.

Осмелившись встретиться с ним взглядом, я заметила, что он остановился, и тоже перестала идти. Он поднял руку, затем опустил, не способный при свете дня ни до чего дотронуться.

Не способный дотронуться до меня.

Отведя взгляд, он вновь зашагал, но прошел не так много, прежде чем опять остановиться и повернуться ко мне.

– Когда ты сказала… – он замешкался, выпрямился. – Когда сказала, что я о тебе забочусь. Церис…

Я схватила свою косу и сжала ее, не вполне понимая, к чему он клонит.

Он сглотнул – прямо как обычный человек.

– Ты единственная, кто когда-либо заботился обо мне.

Эти слова пронзили меня, как зимняя стужа. Я преодолела разделяющее нас расстояние и изобразила, будто касаюсь руки Ристриэля. Хотелось взять его лицо в ладони, податься вперед, прислониться лбом к его… Увы, не получится. Это привело меня в ярость и придало голосу резкость, когда я заговорила:

– Они глупцы! Ты добрый и искренний, Ристриэль. А еще благородный и преданный, и все, что бывает хорошего в людях. Ты достоин всего, что может предложить тебе Вселенная. Всего, что могу предложить я.

Я бы поцеловала его, будь он осязаем. Мне довелось поцеловать лишь одного мужчину, Кана, в день своего ухода. Я даже Сайона не целовала, хотя отдала Ему все остальное. Тем не менее там, в лесу, я была готова поцеловать Ристриэля, чтобы скрепить обещание, рассеять всякие сомнения и выразить то, что не под силу выразить словам. Ибо он действительно был мне дорог. Тогда я была не готова признать, но я уже в него влюблялась.

Он взглянул на меня так, будто вот-вот заплачет, отчего и мне захотелось рыдать. Затем склонил ко мне голову и прошептал: «Спасибо» – самым искренним и нежным тоном, какой я когда-либо слышала.

– Лучше пойти южным путем, – пробормотала я, утешая его улыбкой. – Одна звезда по секрету мне сообщила, что там безопасно.

Мы продолжили путь, растягивая один день путешествия на три, хотя бы для того, чтобы увеличить совместное время.