Избранные эссе. Пушкин, Достоевский, Цветаева

Невидимого Творца своего природный мир не знает. Знает только тварей. Твари одушевлены – и как еще! Они обладают душой, подчас огромной! И зов запредельного, вечного им по-своему ведом. И людям, и зверям, может быть, особенно зверям. Звери к этому неведомому, запредельному часто ближе, чем люди. Их кровь, их инстинкт еще помнит это. Они живут полнее людей. Полнота жизни в них (в природе) есть. Но вот доброта?.. Нет… Тут не ангельские законы – звериные. Закон силы.

И у олимпийцев подобные законы. Суровые законы Природы, которым подвластны все твари. Природа хранит Огонь Жизни. Вот и все, что от нес требуется.

Греческие боги с нашей точки зрения часто аморальны. Но они не ответственны, как и сама Природа. Тут не с кого спрашивать. Они – творения. Они лишь хранители каких-то им самим неведомых тайн. Они смутно чувствуют, знают глубинно, что есть Кто-то высший. Ведь не они сотворили этот мир:

Огонь пылает в человеке,Его унять никто не мог.

Тебя назвать не смели греки,Но чтили, неизвестный бог!(О. Мандельштам. «Ода Бетховену»)

Когда один из титанов украл огонь, он был жестоко наказан. По сути, Прометей сделал то же, что Люцифер. Только одна религиозная традиция прокляла дерзновенного; другая – оставила векам образ благородного страдальца. И гуманистическая традиция до сих пор равняется на Прометея, хотя Прометеев огонь грозит спалить этот мир.

Прометей украл огонь у богов и отдал его людям. Он хотел, как и тот золотой змей из райского сада, чтобы люди «сами стали, как боги»… (Всего-навсего. И за такую малость…).

Впрочем, он ведь был добр. Он хотел избавить людей от жестокости богов – стихий – природы. Намерения у него были благие. Те самые, которыми ад вымощен.

Как бы то ни было, огонь был украден, присвоен. Ибо огнем может по праву владеть только тот, кто способен сделать его силой созидательной, а не разрушительной: Созидатель жизни.

Но разве Бог не дает огонь жизни всем? Разве во всем живом нет огня? И разве не назвал Бог первого ангела Люцифером – Светоносным?

Назвал. Люцифер – тот, кому Бог доверил свой Огонь. Поручил нести. От Бога к Богу. Огонь должен был служить Богу. А ангел – как всякая тварь – только носитель и хранитель огня.

Священный огонь, данный нам, не принадлежит нам, как сама наша жизнь, как наша душа. И однако, надо нести и хранить Божий огонь.

Светоносный ангел пал тогда, когда назвал Божий огонь своим. Себя – высшим. Самым высшим – Богом. Но тот, кто чувствует себя самым высшим, тот, кто меряется с другими, – не Бог и Богом быть не может.

Бог тот, для кого нет других. Все – в Нем и Он во всех. Тварь такими категориями не мыслит. Тварь не может обнять и вместить вся и всех. Тварь – одна из множеств. Если огонь находится на службе у твари, он сжигает одних для других. Он становится смертоносным.

Огонь может принадлежать только Творцу, только Всецелому Духу, который не делится на части и не может противостоять никому. У него нет врагов. Ибо все – Он, все – Одно. Он живет в другом измерении (не от мира сего, не от мира частей: Он – целостность).

Есть древнее изречение: Христос – подлинный Люцифер (подлинный носитель огня).

Человек, у которого все выжжено, прожжено насквозь его «я» (эго), человек, который стал един с Богом, – всецелый человек – вот кто вынес божественный огонь, вошел в него, слился с ним и не сгорел, стал светом. Он не отказался от огня. Ни одной искры не уронил. Все собрал. Душа его горела великим пламенем. Накал этого пламени был такой, что людям трудно было вынести его, трудно глядеть в упор.

И все-таки пламя это никого не сжигало. Сердце его горело и не сгорало, как куст неопалимой купины. Жизнетворная любовь. Этой любви ничего и никого не надо присваивать. Она открыла источник жизни внутри самой себя. Все – внутри. Совершенно восполненная душа. Полная Луна, если воспользоваться метафорой Рильке:

Но каждый восполниться должен сам, дорастая,

        как месяц ущербный, до полнолунья.(«Элегия»)

Только сам, ибо неистощимый источник жизни находится внутри. Внутри каждого. И каждый, доходящий до вечного пласта в себе самом, может встретить там другого странника, устремившегося вглубь. Но только там – в глубине, внутри – подлинная встреча.

Человек должен вместить огонь жизни. Проклят не огонь (любовь, жизнь!), а укравший огонь, присвоивший огонь.

Боящийся огня, чурающийся, отказывающийся от Божьего дара – не зарывает ли в землю свой талант?

У человека, как у рабов из евангельской притчи, есть три возможности: растратить все, что получил, и ничего не отдать господину; вернуть ровно столько, сколько взял; пустить в рост и приумножить.