Изгоняющий дьявола. Знамение. Дэмьен

В это время Торны сидели во внутреннем дворике. Было уже поздно. Дэмьен спал. Они молчали и смотрели в ночь. Лицо у Катерины припухло, виднелись кровоподтеки, и она ритмично прижимала к больному месту салфетку, смачивая ее время от времени теплой водой из кувшина, который сто­ял рядом.

— Ну,—сказала она, наконец,—самое лучшее, что мож­но сделать с плохим днем, это покончить с ним. Я иду спать.

— Я еще немного посижу и приду.

Шаги жены затихли, и Джереми остался наедине со сво­ими мыслями.

Он смотрел на лес, но вместо него видел госпиталь в Ри­ме, себя, стоящим у стеклянной перегородки и давшим согла­сие на усыновление ребенка. Почему он не расспросил о ма­тери Дэмьена? Кто она? Откуда? Кто отец ребенка, и почему он не пришел? За эти годы он делал некоторые предположе­ния, которые усмиряли его страхи. Возможно, настоящая мать Дэмьена была простой крестьянской девушкой, рели­гиозной, и поэтому пришла рожать в католический госпи­таль. Это был дорогой госпиталь, и она, не имея связей, не смогла бы туда попасть. Возможно, она была сиротой, пото­му не осталось родственников, а ребенок родился вне бра­ка,— этим объяснялось и отсутствие отца. Что еще надо было знать? Что еще могло иметь значение? Ребенок родился под­вижный, красивый и «совершенно здоровый».

Торн не привык сомневаться в своих поступках и обви­нять себя, его мозг упорно настаивал на том, что он все сде­лал правильно. Тогда он был в отчаянии. Будучи чересчур ра­нимым и чувствительным, он мог легко поддаться внушению. Возможно, он поступил неправильно. Может быть, следова­ло узнать побольше?

Ответа на эти вопросы Торн так и не получил.

Только маленькая горстка людей знала их, но теперь они были разбросаны по всему земному шару. Сестра Тереза, отец Спиллетто, отец Тассоне. Только они знали. Лишь на их совести лежала эта тайна. Во мраке той далекой ночи они за­нимались своим делом, гордые тем, что избрали именно их. За всю историю Земли проделать подобное пытались лишь дважды, но лишь сейчас все должно было получиться. Их бы­ло трое, дело продвигалось безукоризненно, и ни одна живая пуша не ведала о происходящем здесь. После рождения Дэ­мьена сестра Тереза подготовила его: вывела депилятором шерсть с рук и лба, припудрила его, чтобы дитя выглядело хорошо к тому моменту, когда появился Торн. Волосы на го­лове у новорожденного были очень густые, как они и рассчи­тывали, при помощи фена она распушила их, проверив снача­ла, есть ли на скальпе родинка. Торн никогда не увидит ни сестру Терезу, ни более мелкую фигуру — отца Тассоне, кото­рый тем временем в подвале укладывал в корзины два тела, чтобы увезти их. Первое тело принадлежало ребенку Тор­на — он замолчал прежде, чем успел закричать, второе — ма­тери того, кто выжил. Снаружи ждал грузовик, готовый увез­ти трупы в Черветери, где в тишине кладбища Сент-Андже­ло у гробниц уже ждали могильщики.

План разрабатывался обществом дьяволопоклонников, и Спиллетто был главным. Он выбрал соучастников с боль­шой осторожностью. Сестра Тереза вполне удовлетворяла его, но в последние минуты Спиллетто стал беспокоить отец Тассоне, чья вера рождена была страхом. В последний день он проявил нерешительность, что заставило Спиллетто заду­маться. Тассоне был энергичным, но энергия его направля­лась на себя самого, он делал все на грани отчаяния. Тассоне забыл о важности их миссии и вместо этого полностью от­дался своей роли. Такое самосознание вело к возбуждению, и Спиллетто хотел вывести Тассоне из игры. Если один из них не выдержит, то отвечать придется всем троим. Но са­мое главное, это отложится еще на тысячу лет.

В конце концов Тассоне оправдал себя, преданно и усерд­но выполняя работу, и даже справился со случайностью, ко­торую никто не мог предвидеть. Когда корзину грузили в ма­шину, ребенок не был мертв и издавал звуки. Быстро сняв корзину, Тассоне вернулся с ней в подвал госпиталя и поста­рался, чтобы ребенок больше никогда не произнес ни звука. Содеянное сильно потрясло его. Но он сделал это, а осталь­ное было неважно.

В ту ночь все вокруг казалось обычным: доктора и сестры выполняли свои ежедневные обязанности, ничуть не подо­зревая о том, что произошло совсем рядом. Все было сделано с тщательной осторожностью, и никто, в особенности Торн, не смог бы ничего узнать.

Он сидел во внутреннем дворике и смотрел в ночь. Вдруг Торн осознал, что Пирфордский лес больше не вызывает у него дурных предчувствий. Теперь лес казался мирным, а сверчки и лягушки создавали обычный шум, успокаива­ющий и наводящий на размышление о том, что жизнь везде шла своим естественным путем. Джереми перевел взгляд на дом, на комнату Дэмьена. Там горел ночник, и Торн пред­ставил себе лицо спящего мальчика. Сейчас, на исходе этого страшного дня, стоило посмотреть на Дэмьена. Джереми поднялся, погасил лампу и направился в спящий дом.