Изображая зло. Книга 1

— Это не поможет! Дело сделано, — кивок в сторону газеты. — Я ошибалась. Всю жизнь ошибалась. Грёбаные шестьсот лет! Невежество порождает зло, да? Невежество толкает во тьму — так мы считали. Знание — свет, знание — сила? Ублюдок Трисмегист был прав, когда спрятал от нас свои цацки. Теперь я вижу. О, я наконец-то вижу! Наивные… Как мы могли быть такими наивными? Верить, что наука спасёт от предрассудков, а технологии позволят людям стать счастливее. Гуманее. Справедливее. Я верила в это. Когда смотрела на нищих, умирающих от голода и болезней, на крестьянских детей и горбатящихся женщин… Тысячи душ удалось бы спасти, если бы позволяла медицина. Если бы имелись технологии. Но теперь это бессмысленно. Можно всех отправлять в пещеры — по уму люди всё равно остались обезьянами. Без боя уничтожить города, без войны жизни забрать… Как?

Она сорвалась на крик и резко замолчала, обхватив ладонями голову.

— Выходит, всё наоборот. Чем легче и проще жизнь, тем больше у людей власти над природой, чем больше власти — тем страшнее их суть. Люди ценили себя, ценили друг друга, когда испытывали страдания. Они знали, какие неимоверные усилия прикладываются во имя будущего. Значимость имеет то, что стоит трудов. А раз за жизнь человека уже не борятся, не отстаивают право на сохранение…

Следующие слова прозвучали как приговор.

— Она ничто.

Сен-Жермен поморщился.

— Неприятно, да? Внутри всё переворачивается, — Виктория соскользнула с дивана и, схватив газету, тряхнула ей перед самым лицом. — А как это ещё объяснить? Ну же, mon amie, блесните умом! У вас столь огромный опыт, не хотите применить на практике? Тем более что ситуация обязывает.

— Думаю, самым верным решением будет разоружить страны. Но на это уйдут годы. Возможно, столетия. Иллюминаты начнут работу, как только все подведут итоги войны. Воссоздадим миф об агрессоре, через него сможем выдвигать запреты.

— Запреты? — Виктория фыркнула. — Ни одной правящей элите не понравятся запреты.

— Начнём с малого. Надавим где надо. Сыграем на слабостях, репутации. Политика — вещь гибкая.

Облокотившись на подоконник и вжавшись в стекло лбом, Виктория уставилась на парк, расположенный тут же у дома. Пол был холодным, и босые ступни по очереди брезгливо вздымались. Внешний вид нисколько не заботил женщину, как и присутствие Сен-Жермена. Правила поведения, соответствие своему образу, маскарады… Она больше не могла притворяться. Неторопливый голос бессмертного друга втолковывал странные и уже далёкие для неё вещи.

— Вы меня слышите? — спросил он, заметив, что Виктория не реагирует на его слова.

Взгляд возвратился к использованным шприцам и полусогнутой ложке.

Внезапно вспомнился их первый разговор по душам. В дикой экзотической Персии, спустя два столетия ставшей подобием сказки. «Ищете дно океана? Не боитесь, что, опустившись, наверх уже не поднимитесь?» Если бы он только знал…

Достигшие предела — все ломались.

После той отвратительной сцены, причину которой они не брались больше обсуждать, кое-что изменилось в Виктории. Нет, она по-прежнему выходила в общество со свойственной ей одной гордыней, окружённая ореолом неприступности, однако Сен-Жермен улавливал другие ноты, которых раньше не было. Он бы сравнил эту женщину со старинной вазой, надтреснутой по краям.

— Смерть идёт за мной нога в ногу. Отбирает силы. Я угасаю, mon amie. Медленно. Как цветок роняет свои лепестки.

Блестящие, идеально уложенные волосы, прекрасное вечернее платье и белоснежный мрамор кожи — всё, что он так горячо любил, поблекло и испарилось под натиском глубокого разочарования во взгляде.

Каждый шаг лишь приближал Викторию к пределу.

Пределу, за которым стоял Мелькарт Тессера.

— Это больше, чем любовь, amie. Это моя судьба.

Сен-Жермен остановился у саркофага. «Вот оно, дно», — мелькнуло в сознании. — «И мрак, из которого рождается то самое зло. Мы здесь. Всё кончено».

Глава 29. Единственное, что имеет значение

— Так и будем молчать?

Александр был поглощён изучением тех, кто восседал на трибуне, оттого не услышал шагов напарницы. Она приблизилась незаметно, точно кошка, и встала по правую сторону.

— Может, посвятишь меня в свою тайну?

— Ты никогда не уймёшься, да?

Сьюзен с улыбкой покачала головой.

— Ты от меня не отделаешься, Кроули.

— Это я уже понял, — он со вздохом потёр переносицу, размышляя, стоит ли рассказать правду.

— Я… я согласна действовать по твоим правилам. Только не держи в неведении, это убивает.

— Ладно, — придирчивый взгляд детектива прошёлся по её лицу. — Киллера нет в толпе.

— Что? Как это?

— Грэхем привлекал в свою секту политиков. Людей из Парламента, министров. Как думаешь, с какой целью? Зачем спонсору всей этой богодельни заманивать элиту, а не простых граждан вроде нас с тобой? Из-за денег? Организатор и так богат, — Александр кивнул на королеву. — Вот ответ на вопросы.

— Создать секту, чтобы…

— Не только. Её Величество — завершающий этап плана. Кульминация хаоса. Взрывы и теракты, Лиллард, быстро забываются. Дни траура проходят. Но это… Это войдёт в историю.

— А гипнотизёры?