Изображая зло. Книга 1

— Снять в сознании барьер, усыпить бдительность, внедрить в мозг программу… Меропа поработала над мэром, прежде чем выпустить к толпе. Чтобы не дёргался, когда увидит у Уидмора пистолет. А он наверняка должен был его заметить, Уидмор стоял неподалёку. На расстоянии точного выстрела.

— Жертву ведут на заклание уже подготовленной, — Сьюзен акуратно взяла его под локоть; мышцы напарника были напряжены, словно он вот-вот рванёт вниз, с балкона к королеве. Александр чуть наклонил голову, прислушиваясь к своему агенту.

— Как гипнозом лечат пациентов? Сначала заставляют расслабиться. Для этого есть приборы, они издают равномерный стук. Приглушённый свет, повторяющиеся действия — всё это убирает преграды, — пальцы Сьюзен смяли шероховатую ткань пальто. — С помощью гипноза добираются даже до Эго человека, общаются с его внутренним «Я». Но это опасная методика.

— Эта методика позволила Грэхему создать клуб самоубийц-террористов. Они подожгли Лондон. А теперь намерены прикончить королеву, — детектив прищурился от очередной сессии фотовспышек.

— Почему ты сказал, что она должна умереть? Это ведь и породит хаос.

— Я думал… — Александр прервался, вспомнив, как Меропа прислонила к виску пистолет и, не усомнившись ни на секунду, застрелилась. Вспомнил, как нервно закурила Виктория. Словно её поймали за хвост. «Бессмертную? За хвост?» — Кроули зажмурился. — «Чего Морреаф испугалась, почему велела мне держаться от этого дела подальше? И почему не хотела отдавать Меропу властям? Она… она намеревалась нас защитить? Да, психопатка ещё долго промывала бы всем мозги. А вообще, с каких пор я вдруг стал верить в благородные порывы Виктории? Защищать полицейских? От преступника? Зачем ей это? Морреаф тогда ведь ясно выразилась: „Это не моя компетенция“. Я ни слова не понял из того, что сказала Меропа после перестрелки, однако для Виктории её признания были как лезвие у горла».

— Хаос был частью эксперимента? С какой целью? Чтобы продвинуть своих людей во власть? Устроить переворот?

Он перебирал мотивы более приземлённые, доступные его пониманию.

— Чтобы узнать пределы возможностей.

— Почему королева должна умереть? — настойчиво переспросила Сьюзен.

«Потому что враг Виктории умён и не будет полагаться на потуги смертных. Он манипулятор. Жизни людей ничего для него не значат. Когда сектанты отыграли свои роли, он избавился от всех до единого… никого при этом не убив. Грэхем сам себя отравил, Меропа застрелилась. Даже Неми Ларсен… ей вырвали сердце по его наводке».

— Кроули?

«Меропа встречалась с ним. Не верю, что она позволила бы незнакомцу себе указывать — не после того, как обрела силы. Идиот, как же я раньше не догадался?! Этот Феникс… Виктория не зря питает к нему страх. Он гипнотизёр. И куда искуснее девчонки, раз она начала действовать в его интересах. Он сумел внушить идею. Вот почему Меропа ничего не чувствовала. Ни боли, ни сомнений… Инстинкт самосохранения попросту отсутствовал. В случае, если нагрянет полиция и всех повяжет, ей было приказано себя прикончить. Затем одержимые получили сигнал и сорвались с цепи. Они шли на верную смерть».

Взгляд Александра метнулся к трибунам.

— Киллеров здесь нет, Лиллард, — наконец, произнёс он. — Королева совершит самоубийство.

— Ты что говоришь?

— Ты хотела услышать правду, — детектив усмехнулся Сьюзен в лицо. — Что теперь будешь делать?

— Предотвращать преступление, — она не подалась назад, не смутилась, как раньше; карие глаза больше не пугали агента. — А ты? Что, будешь стоять и смотреть?

Конечно, оставаться в стороне Александр не собирался. Он испытал даже какую-то степень облегчения от того, что Сьюзен решила следовать за ним до конца. Не отвернулась, не улизнула в спасительную нору, а встала рядом — так, будто это он нуждался в ней, а не наоборот. И вот, столкнувшись с невообразимым злом, агент Лиллард ждала от Кроули реакции. «Ну же, не разочаруй меня», — читалось в её мыслях, взгляде и по нежным приоткрытым губам.

— Самоубийство не преступление.

— А доведение до самоубийства? — Сьюзен подалась ближе. — Я не знаю, что за чудовище стоит за всем этим, зато знаю другое чудовище, которое проигрывать не любит.

— Ты назвала меня чудовищем?

— А ты позволишь умереть невиновному? — она мотнула головой, отрицая. — Только не на поле боя, а бой уже идёт. Иначе это будешь не ты.

Александр знал, что она права, и против её слов, сказанных в столь убедительном тоне, козырей не имелось. Он вновь подумал о Виктории, о том, как в последнюю встречу согревал её холодные руки. Подумал о редких, оттого драгоценных эмоциях, которые гноили женщину изнутри, подобно болезни. И вдруг понял, что больше не может прогибаться под обстоятельства — страх и приятие беспомощности тормозили.

— Многие имели доступ к вопросам.