Изобретатель парейазавров. Палеонтолог В. П. Амалицкий и его галерея

«Заграничная поездка, которую я сделал весной этого года, ничего мне не дала. Нужно придумывать самому», – писал Амалицкий[405]. Он вернулся в Россию и начал искать русских мастеров, знающих, как обрабатывать камень. Амалицкий осмотрел несколько скульптурных мастерских в Варшаве и Петербурге, поговорил с рабочими Петергофской гранильной фабрики[406]. Наконец нанял рабочих в Варшаве: четырёх препараторов, слесаря и нескольких служителей.

В Палеонтологическом институте до сих пор рассказывают, что для работы с конкрециями Амалицкий пригласил кладбищенских каменотёсов. Так ли это – не ясно. Сам Амалицкий называл сотрудников своей мастерской «местными скульпторами каменщиками»[407].

Договор с ними он заключил на год. Зарплату назначил хорошую: два рубля за день.

Все работники были поляками. Их имена сохранила брошюра «Адресная книга русских Зоологов, Анатомов, Физиологов, Палеонтологов и проч.». Трое (Феликс Зелинский, Адам Кенсик, Иосиф Маковский) числились препараторами для очистки от камня костей ископаемых позвоночных. Один (Франц Каминский) был «коллектором и препаратором». Ещё один (Войцех Гурецкий) работал «препаратором-слесарем» и, кроме того, занимался «постановкой скелетов». Двоих взяли в помощники: Феликса Гадомского и Михаила Каминского[408].

Здесь же, в бывшей библиотеке, Амалицкий устроил небольшую кузницу, чтобы точить инструменты, и слесарную мастерскую – делать подпорки для костей.

В одной комнате поставили шлифовальные и сверлильные машины, в другой – токарные станки. В большом читальном зале на столах разложили крупные конкреции в том положении, в каком они залегали в чечевице.

В работе приходилось учитывать сотни мелочей. Амалицкий закупал для мастерской наковальни, металлические ванны, солому, корзины, гвозди, каучук, фартуки, блузы, жидкое стекло, глину, стружку, шерсть, белый цемент, напильники «угольник».

Отдельными строками расходов шли стирка рабочей одежды и вывоз мусора (полтора рубля почти каждый месяц). Были расходы, которые сейчас называют социальными. На Пасху Амалицкий выписывал препараторам и служителям премию – 150 рублей на всех. Одному препаратору на приданое внучке дал 35 рублей. После кончины другого выдал на похороны 50 рублей и ещё 50 рублей передал вдове и детям[409].

Чтобы объяснить препараторам их задачи, Амалицкий принёс атласы по анатомии животных, показал, где располагаются кости в скелетах, как они выглядят, какую имеют форму и как сочленяются друг с другом. Затем дал для очистки несколько не слишком ценных конкреций.

По глыбам сложно понять, какая кость лежит внутри. Каменщики боялись испортить остатки и долгими часами корпели над конкрециями, по сантиметру отколупывая кусочки. Надо было следить за малейшими изгибами костей, не сбивать бугорков, не оставлять неочищенными углубления.

Вскоре каменщики вошли во вкус, научились быстро очищать остатки. Поломанные кости склеивали особым составом и скрепляли железными скобами. Вскоре уже сами препараторы стали замечать такие особенности костей, каких не видел Амалицкий.

«Российская сметка и тут взяла верх над заграничным самомнением», – с гордостью отметил Чехов[410].

Постепенно у препараторов выработались свои методы и хитрости. К примеру, оказалось, что для конкреций из Соколков молотки из мягкого железа подходят больше, чем стальные, а в некоторых случаях требуется шлифовка наждаком[411].

Газеты много рассказывали о необычной мастерской, хотя с трудом подбирали для неё названия: «мастерская для выделения скелетов из каменной оболочки», «специальная мастерская для извлечения костяков из их каменного чехла».

Когда препараторы наловчились извлекать отдельные кости, Амалицкий дал им серьёзное задание – очистить и смонтировать полный скелет парейазавра.

Огромная конкреция со скелетом весила 2,5 тонны, причём 90 процентов приходилось на пустую породу, которую в газетах называли «каменной рубашкой», «каменным саваном», «каменной сорочкой» и даже «толстой каменной корой». Сам скелет был ровно в десять раз легче – около 250 килограммов.

Его предстояло не только очистить и собрать, но и сделать сборно-разборным. В Европе скелеты устанавливали в жёсткой неизменной позе: каждую кость просверливали и намертво скрепляли с другими. Амалицкий придумал новый метод. Слесарь приделывал к костям стержни и пластинки, которые совмещались с пазами главной основы. Несущей конструкцией служил железный каркас позвоночника, сверху шли гнёзда для позвонков, по бокам отверстия – вкручивать рёбра. Из такого скелета можно было вытащить любую кость – чтобы изучить или показать публике, – а потом вставить обратно. Мастер мог разобрать и собрать весь скелет за 10–15 минут[412].

Первый скелет хотели сделать как можно быстрее и отпрепарировали всего за два месяца.

Особенно тяжело было очистить череп, весь покрытый шишками, бугорками и «затейливыми извилинами»[413]. Когда скелет почти подготовили, выяснилось, что у него нет передних лап.