Извините, я опоздала. На самом деле я не хотела приходить. История интроверта, который рискнул выйти наружу

Моя теория заключается в том, что импровизации так избегают, потому что редко можно увидеть необузданную радость в нашей взрослой жизни. Мы держим свои эмоции в узде, и существует негласное правило: явные проявления сильных чувств доставляют всем дискомфорт. Для нас безопаснее оставаться сдержанными и несчастными.

После нескольких лет, проведенных в Лондоне, я стала циничной и измученной, но эти курсы пробудили во мне то, что было подавлено взрослой жизнью: я люблю играть, даже когда у меня это плохо получается.

На последних занятиях я смеялась так сильно, что у меня текли слезы. Либо от наблюдения за остальными, либо от талантливых людей в моей сценке. Бывали случаи, когда я вся тряслась от смеха, а слезы текли по моему лицу. Катарсис был подобен кайфу. Как кнопка перезагрузки после того, как вы были напряжены и закупорены. Несколько недель назад я даже не знала этих людей, а теперь лежала на полу и смеялась до слез рядом с ними — и мне это так нравилось.

Мне хотелось подходить к грустным незнакомцам в метро и шептать им на ухо: «Попробуй импровизацию!»

Я интроверт, и восторг, который я испытываю от импровизации, приводит меня в замешательство. Я и забыла, что «играть» — это замечательно. Я также забыла, что могу быть хороша в этом. В некоторых других моих попытках быть экстравертом я испытывала моменты радости, но сейчас была абсолютно уверена: я хочу, чтобы это стало частью моей жизни.

До сих пор, находясь в центре внимания, привлекая к себе внимание любым способом, я всегда испытывала адреналин и парализующий страх — на выступлении для The Moth мое тело было очень напряженным и неподвижным. Этот адреналин вел себя совсем по-другому, когда я разыгрывала импровизированные сценки в безопасной, дружелюбной атмосфере с людьми, которые мне нравились. Страх превратился в восторг: я стала динамичнее, раскрепощеннее, свободнее. Счастливее.

А это значит, что я должна считаться с самой отвратительной мыслью, которая у меня когда-либо была.

Возможно, я тайный театрал.

Может, я и в самом деле веселый ублюдок.

Эверест, или Стендап-комедия

«Мне всю жизнь говорили, что я смешной», — именно это рассказывают успешные комики в интервью разным журналам. «Друзья постоянно твердили мне: „Ты должен быть комиком!“».

Моего брата Адама всегда считали самым смешным в моей семье, и у нас существовала забавная рождественская традиция. Когда мы подростками навещали мою китайскую тетю в Калифорнии, она рассматривала меня и моих двух братьев и объявляла: «Адам еще и самый красивый!» — а потом теребила нас за щечки и уходила, оставив после себя опустошение.

Так что да, никто никогда не говорил мне: «Эй, ты, прячущаяся в углу, ты должна выйти на сцену и взять этот микрофон. Да-да, ты, с челкой! Та, кто ест макароны! Перестань плакать! Поднимайся и покажи нам, на что способна, потому что по тебе видно, что ты станешь звездой!»

Когда я говорю другим людям, что собираюсь попробовать себя в стендапе, они всегда прикасаются к моей руке, хмурят брови и говорят: «Ты такая смелая». А затем: «Это мой худший кошмар» — просто на случай, если я подумываю заставить их пойти на это тоже.

Это и мой худший кошмар. Поскольку это был самый большой вызов, который я только могла себе бросить, он также казался и самым важным. Он объединяет почти все мои страхи интроверта в одно ужасное событие. И это похоже на последний шанс увидеть, всегда ли я буду тем человеком, который боится и ждет в тени.

Многие комики идентифицируют себя как интровертов^{28}, в чем можно найти смысл: они невероятно наблюдательны и выбрали карьеру, в которой часто одиноки (даже когда выступают на переполненных аренах, они все равно одни на сцене).

Для этой задачи мне пришлось бы бороться с сильной застенчивостью, которая продиктована страхом быть осужденной другими. Согласно последним исследованиям, 40–60 % населения считает себя застенчивыми, а публичные выступления — это страх номер один в Америке^{29}. Удивительно, что человечество вообще смогло размножаться; мы должны благодарить алкоголь и холодные зимы за продолжение рода.

Я утешаюсь тем, что нахожу другого застенчивого комика. Комик Род Гилберт решил рассказать о своей тяжелой форме застенчивости в документальном фильме BBC. Он считает, что комедия может быть лекарством от застенчивости, и называет это «комедийной поведенческой терапией»[58]. Он нанял трех застенчивых людей, чтобы проверить свою теорию, и это привело к чудесным результатам: несмотря на то, что они выступали на стендапе, они не чувствовали дискомфорта из-за софитов и оскорблений.

В этом году я многому научилась: я знаю, как принимать роды у воображаемого куста, завязывать разговоры на улице и встречаться с несколькими женщинами зараз, но заставить людей взорваться смехом кажется невозможным волшебством.