Извините, я опоздала. На самом деле я не хотела приходить. История интроверта, который рискнул выйти наружу

Но что это? Зрители аплодируют. Мне. Неужели у меня действительно все получилось? Удалось ли мне одержать победу в самый тусклый комедийный вечер в истории и прикарманить этот сладкий, сладкий золотой трофей?

Ну, нет.

В реальной жизни случается так: даже если на тебе толстый слой помады и туши от NARS и ты первая, кому хлопают, в конечном счете ты проигрываешь 16-летнему ямайскому подростку, который выступил всего с парой шуток, но держался как телеведущий Дэвид Аттенборо. Он стал нашим чемпионом.

Ты мрачно спускаешься со сцены, идешь домой, долго принимаешь душ, ешь карбонару, понимаешь, что в кухонном шкафу снова завелась мышь, и засыпаешь, мечтая о Шотландии.

Пол однажды сказал мне: «Страх быть отвергнутым хуже, чем реальность».

Со всем уважением, я не согласна.

Но мы можем пережить отказ. Это как отравление. Вы чувствуете себя хрупкими и полными дерьма и не хотите, чтобы кто-то прикасался или смотрел на вас в течение примерно трех дней. Но затем просыпаетесь, открываете шторы, видите солнце и понимаете, что хотите съесть рамэн и посмотреть, сколько воды ушло из организма, пока вы чахли.

В школе я поклялась не участвовать в таких унизительных вещах. Но не учла, что с возрастом приходит еще и глупость.

Чтобы почувствовать себя лучше после выступления в Cavendish Arms, я иду на фильм «Безумно богатые азиаты» и тихо ем конфеты Maltesers. Я была просто безумной, грустной азиаткой, плачущей в кино.

В фильме на большой вечеринке, устроенной богатой семьей, две женщины устраивают кипиш из-за какого-то кактуса^{41}.

— Он цветет в полночь раз в году! — кричат они, подзывая других полюбоваться этим зрелищем.

Я сажусь прямее.

Это растение — мое тотемное животное.

Однажды вечером на площади Пикадилли я была очень, очень хороша. У меня даже есть видеодоказательство. Оно шокирует меня всякий раз, когда я смотрю его.

После фильма я пишу письмо своему брату Аарону (он палеоботаник, а не самый смешной брат) и прошу рассказать мне больше об этом мистическом растении из фильма.

Он отвечает:

«У цветка таньхуа (также известного как ночной цветущий эхиноцереус, или „Царица ночи“) белые цветы, которые цветут один раз в течение нескольких ночей в году. Цветы умирают, но кактус остается живым и снова цветет в следующем году».

Я никогда не собиралась быть исполнителем высшего класса. Я не хочу тратить свои вечера на просмотр часов плохой комедии ради пяти минут выступления на сцене. Я не прирожденная артистка.

Но в определенные ночи я могу цвести. По общему признанию, это было не столько эфемерное преображение, сколько строгий процесс агрессивного груминга[90], бодрящих бесед перед зеркалом, многочасовых тренировок, утренних криков в подушку и борьбы с желанием пнуть моего мужа. Но для меня это все равно было цветением.

Недавно я смотрела документальный фильм о первой норвежке, покорившей Эверест. Она говорит ведущему Бену Фоглу:

— У меня есть это чувство, и я все еще могу к нему обратиться. Я могу испытать его, если мне это нужно.

Несмотря на то, что комедия дважды ужалила меня, когда я вспоминаю первый вечер на сцене, вижу эту уравновешенную версию себя. Я могу взывать к ее уверенности, когда она нужна мне больше всего. А если я стану чересчур уверена в себе, то могу вернуться в Шотландию и снова провалиться.

Я могу воззвать к той уверенности, если она мне понадобится. А если стану слишком самоуверенной, всегда можно повторить Шотландию.

Есть что-то бодрящее в том, чтобы делать то, чего все остальные боятся. Если все скажут «Не ходи в спальню, там медведь!», а ты такой: «Все в порядке, я могу с ним справиться» — в этом и есть сила. Даже когда медведь терзает твою ногу и ты истекаешь кровью, по крайней мере, ты понимаешь, что сразился с великолепным ублюдком. Некоторые люди никогда не увидят медведя. Некоторые даже не зайдут в спальню.

Лили сказала, что для нее стендап был на 50 % самым напряженным, а на 50 % — самым забавным, что она когда-либо делала. Для меня было скорее 85 и 15 % соответственно.

Лучшей частью для меня была близость дружбы, выкованной в огне публичного унижения. У меня не было «рабочих» мужа или жены с тех пор, как я встретила Сэма и он оказался моим реальным мужем. Мои Ryanair-отношения с Хайме были прекрасными, но мимолетными. Теперь у меня есть Лили и Вивиан, мои две комедийные жены.

Когда я пишу им о Cavendish Arms, Лили сразу отвечает:

— Каждый, кто выигрывает трофей с первой попытки, остается высокомерным и разочарованным.

В жизни каждого должен быть такой человек, как Лили.

Званый ужин, или Вечеринка

Мой год почти закончился. Стендап-выступление состоялось, подход к незнакомцам был найден, дружеские свидания посещены, участие в импровизации состоялось, Дунай увиден, волшебные грибы поглощены, мероприятия по нетворкингу вытерплены. Я унижалась, оправдывалась, возносилась и даже публично купалась несколько раз. Я уже начала думать, что со мной что-то не так.

Целых 11 месяцев. А теперь пришло время.