К оружию! К оружию!

Ваймс вошел в штаб-квартиру, хлопнув дверью. Сержант Колон оторвал взгляд от стола. По неясным причинам лицо у него было довольное.

– Что случилось, Фред?

Колон глубоко вздохнул.

– Хорошие новости, капитан. Мы со Шнобби провели дознание в Гильдии Шутов, и я записал все, что удалось выяснить. Прямо сюда. В настоящий рапорт.

– Неплохо.

– Все записано, представь себе. Как положено. Пунктуация и все такое.

– Хорошая работа.

– Смотри, тут даже запятые есть!

– Не сомневаюсь, что мне понравится, Фред.

– Кстати… Дуббинс с Детритом тоже кое-что выяснили. Дуббинс написал свой рапорт, сэр, но в нем не так много знаков препинания, как в моем.

– Как долго я спал?

– Шесть часов.

Ваймс попытался собрать все услышанное в кучу, но потерпел неудачу.

– Надо что-нибудь в себя закинуть, – сказал он. – Кофе или типа того. И тогда мир наверняка станет лучше – черт его знает почему.

Любой, кому вздумалось бы сейчас прогуляться по Федрской улице, стал бы свидетелем престранного зрелища: гном и тролль возбужденно орали друг на друга:

– Два-тридцать два, и восемь, и один!

– Что? А сколько кирпичей в этой куче?

Пауза.

– Шестнадцать, восемь, четыре, один!

– Что я говорил о делении на восемь-и-два?

Долгая пауза.

– Две-дцать-девять?..

– Верно!

– Верно!

– Можешь же!

– Могу же!

– У тебя прирожденный талант считать до двух!

– У меня природный талант считать до двух!

– Если умеешь считать до двух, то можешь посчитать все что угодно!

– Если умею считать до двух, то смогу посчитать все что угодно!

– И тогда весь мир станет твоим моллюском!

– Моим моллюском!.. А при чем тут моллюски?

Ангве пришлось ускорить шаг, чтобы поспевать за Моркоу.

– А разве мы не должны осмотреть крышу оперы? – спросила она.

– Позже. Тот, кто там был, наверняка уже скрылся. Сначала нужно доложить капитану.

– Думаешь, ее убила та же штука, что и Крюкомолота?

– Да.

– Здесь… девять птиц.

– Совершенно верно.

– А здесь… один мост.

– Точно!

– А тут… четыре-дцать лодок.

– Правильно, сорок.

– А здесь… одна-тысича, три-ста, шесть-десят, четыре кирпича.

– Хм…

– А там…

– Слушай, давай передохнем. Вовсе не обязательно считать всё…

– …один бегущий человек…

– Что? Где?!

Кофе Шэма Харги по вкусу напоминал расплавленный свинец, но обладал одним неоспоримым достоинством: любой, кто допивал этот кофе до дна, испытывал ни с чем не сравнимое облегчение оттого, что напиток наконец закончился.

– Это была, – произнес Ваймс, – невероятно отвратительная чашка кофе, Шэм.

– Спасибо, – ответил Харга.

– Мне доводилось пить немало дрянного кофе, но твой – это что-то особенное. Будто по языку провели пилой! Как долго ты его варил?

– А какой сегодня день? – уточнил Харга, протирая стакан. Он постоянно протирал стаканы. Правда, никто не знал, куда он их потом девал.

– Пятнадцатое августа.

– Какого года?

Шэм Харга улыбнулся, точнее сказать, пошевелил группой лицевых мышц, расположенных вокруг рта. Шэм Харга уже много лет управлял процветающей забегаловкой, всегда улыбался, никому не позволял есть в кредит и понимал, что большинство посетителей нуждаются в сбалансированном питании, то есть таком, где сахар, крахмал, жир и подгоревшие хрустящие кусочки смешаны в правильной пропорции.

– Я бы съел пару яиц, – сказал Ваймс, – но таких, чтобы желтки в них были твердыми, а белки жидкими, как патока. А еще бекона, того особенного бекона с костяными прожилками и свисающими кусками сала. И ломтик жареного хлеба, от одного взгляда на который можно покрыться холодным потом.

– Непростой заказ, – вздохнул Харга.

– Вчера он тебе удался. И налей еще кофе – черного, как полночь в безлунную ночь.

Харга взглянул на него с удивлением. Сегодня Ваймс вел себя странно.

– Черного как что? – переспросил он.

– О, чертовски черного, я хотел сказать.

– Это не совсем верно.

– В каком смысле?

– В безлунную ночь на небе много звезд. Это логично – их лучше видно. Безлунная ночь может быть довольно яркой.

Ваймс вздохнул.

– Ну тогда цвета облачной безлунной ночи, – сказал он.

Харга внимательно посмотрел на кофейник.

– Облака кучевые или перисто-дождевые?

– Извини, сейчас вообще не понял.

– Видишь ли, кучевые облака висят низко, поэтому от них отражаются городские огни. А во втором случае ты можешь получить высотное рассеивание света ледяными кристалликами и…

– Безлунная ночь, – перебил Ваймс глухим голосом, – такая же черная, как этот кофе.

– Точно!

– И еще пончик. – Ваймс схватил Харгу за засаленную жилетку и подтащил к себе, пока они не оказались нос к носу. – Пончик такой же пончиковый, как пончик, слепленный из муки, воды, одного большого яйца, сахара, щепотки дрожжей, корицы по вкусу и варенья – ягодного или крысиного в зависимости от национальных или видовых предпочтений. Ясно? Не метафорический пончик, а просто пончик. Всего один.

– Пончик?

– Да.

– Так бы и сказал.

Харга высвободил жилетку, обиженно посмотрел на Ваймса и вернулся на кухню.

– Стоять! Во имя закона!

– А какое у закона имя?

– Откуда я знаю?

– Тогда почему мы его преследуем?

– Потому что он убегает!