К оружию! К оружию!

Часть мыслительного аппарата Детрита работала над решением этой проблемы. Вероятность спасения вовсе не нулевая. Для этого достаточно покинуть склад. Но тогда он снова поглупеет. Это было так же ясно, как то, что 10^–3(M_e/M_p)α⁶ α^G-1/2N≈10N.

Тогда следует постараться извлечь максимум пользы от сложившейся ситуации.

Он вернулся в мир чисел – настолько комплексных, что они утратили всякий вещественный смысл и стали не более чем переходными. А еще он продолжил замерзать до смерти.

Достабль добежал до Гильдии Мясников почти сразу после Дуббинса. Большие красные двери были почти снесены с петель, и прямо за ними сидел потирающий нос мясник.

– Куда он побежал?

– Дуда!

А в главном зале Гильдии, шатаясь и дергаясь, кругами ходил верховный мясник Герхард Стелька. Так странно он себя вел оттого, что сапоги Дуббинса упирались ему в грудь, а сам гном висел, крепко вцепившись в фартук, как отважный моряк, управляющий яхтой в штормовую погоду. При этом Дуббинс ухитрялся размахивать топором прямо под носом Стельки.

– Дай сюда немедленно, или я заставлю тебя сожрать собственный нос!

Собравшаяся толпа подмастерьев-мясников старалась держаться от них подальше.

– Но…

– Не сметь со мной спорить! Я – офицер Стражи!

– Но я…

– Даю последний шанс, сволочь. Давай сюда сейчас же!

Стелька страдальчески закатил глаза.

– Да что тебе надо-то?!

– Ой, – произнес Дуббинс. – Я что, не сказал?

– Нет!

– Надо же, я был уверен, что сказал.

– Ты не говорил!

– Хех… Ну что ж. Мне нужен ключ от склада с фьючерсной свининой.

Дуббинс спрыгнул на пол.

– Зачем?

Топор снова оказался возле носа Стельки.

– Просто спросил, – произнес он глухим отчаянным голосом.

– Один из наших стражников там замерзает насмерть, – ответил Дуббинс.

Когда главную дверь наконец открыли, вокруг собралась целая толпа зевак. На мостовую вывалились глыбы льда, и наружу вырвался сверххолодный воздух.

Пол и ряд висевших туш, совершавших обратное движение во времени, покрывал толстый слой инея. Таким же инеем была покрыта огромная детрито-образная каменная глыба, почти примерзшая к полу.

Поднатужившись, глыбу вынесли на солнечный свет.

– А разве его глаза не должны вспыхивать и гаснуть? – поинтересовался Достабль.

– Ты слышишь меня? – заорал Дуббинс. – Детрит!

Детрит моргнул. На дневной жаре с него начал слезать лед.

Он чувствовал, как раскалывается чудесная вселенная чисел. Растущая температура ударила по мыслям, как струя огнемета по льдине.

– Скажи что-нибудь! – крикнул Дуббинс.

Огненный смерч с ревом пронесся сквозь мозг Детрита, и башни интеллекта рухнули.

– Ой, вы только взгляните на это, – удивленно проговорил один из подмастерьев.

Внутренние стены склада были сплошь покрыты цифрами. Весь иней был исписан уравнениями – сложными, как нейронная сеть. В какой-то момент вычислений математик перешел от использования чисел к буквам, но вскоре кончились и они. Тогда в ход пошли другие знаки. Скобки, как клетки, заключили в себя выражения, которые для обычной математики стали бы тем же, чем город является для карты.

По мере приближения к цели они становились все проще, но за плавными линиями этой спартанской простоты скрывалась поистине удивительная сложность.

Дуббинс разглядывал письмена с раскрытым от удивления ртом. Он понимал, что не сможет разобраться в них и за сто лет. От теплого воздуха иней стал таять. Уравнения сужались по мере того, как сползали вниз по стене, затем перемещались на пол и вытягивались дорожкой до того места, где в конце концов обнаружили замерзшего тролля. Последние записи свелись к ряду коротких, но очень емких математических формул, которые, казалось, двигались, искрили и жили собственной жизнью. Это была математика без чисел – чистая и яркая, как молния.

И в конце этой молнии стоял один простой символ «=».

– Равно чему? – пробормотал Дуббинс. – Чему равно-то?

Иней окончательно растаял.

Дуббинс вышел на улицу. Вокруг окруженного зеваками Детрита уже успела растечься лужа.

– Кто-нибудь может одолжить ему одеяло? – поинтересовался он.

Один очень толстый человек ответил:

– Ага. Ищи дурака! Кто станет пользоваться одеялом после того, как оно побывает на тролле?

– Хм… какая интересная мысль, – проговорил Дуббинс. Он взглянул на пять отверстий в нагруднике Детрита. Если бы тролль стоял, они оказались бы примерно на высоте головы гнома. – Не могли бы вы подойти ко мне? На секундочку.

Ухмыльнувшись своим друзьям, мужчина вразвалочку приблизился к гному.

– Полагаю, вы заметили дыры в его броне? – осведомился Дуббинс.

Себя-Режу-Без-Ножа Достабль отличался талантом к выживанию. Как грызуны и насекомые способны почуять землетрясение до первых толчков, так и он мог заранее предсказать, что сейчас на мостовую рухнет чье-то огромное толстое тело. Дуббинс разговаривал подозрительно вежливо. А если гном ведет себя вежливо, значит, он копит силы, чтобы внезапно стать очень грубым.

– Пожалуй, пора. Пойду-ка, что ли, по своим делам, – пробормотал Достабль и принялся пятиться назад.