Каба́

Он забыл поначалу о своей просьбе. Это был приступ слабости, жалости и самобичевания; да и бессмысленно все это, все эти просьбы на сон грядущий. У Иванушки-дурачка желания сбываются, а у викторов петровых такое не проходит. Как говорит отец, «сделанного не воротишь» и «за все нужно платить». Мертвые кошаки не сходят с небес и не оживают, феи тоже все больше отсиживаются со своими палочками. Однако, когда ровно через девять месяцев, на свет родилась Светка, Виктор вспомнил о просьбе. И он понял, что был услышан той ночью. Кто-то шастал в темноте и подслушивал затаенные желания, этот кто-то услышал отчаянный шепот маленького мальчика, маленького оболганного мальчика, который, однако же, вовсе не был пушистым, и у него рыло в пуху. Этот кто-то услышал и помог; у него таки была волшебная палка. Витяйка же совершил вторую массово распространенную ошибку. Он счел, что нормально так. Так и должно быть, типа. Ну, ему повезло, а еще он раскаялся, попросил опять же, так-то он хороший чувак. В общем, его простили и дали второй шанс, потому как губы у него красиво очерченные и волосы ништяк. Клише «за все нужно платить» почему-то не сработало в голове. Виктор и не подумал, что нужно кому-то что-то платить.

Сам факт свершившегося чуда заполнил его мозг. Стоило ему столкнуться впервые со взглядом сестры, завернутой в кокон пеленок, как он окаменел и чуть не обкакался. Кошаки все же сходят с небес. Не так, как он думал, но сходят. В школе училка как-то рассказывала про Будду и про то, что люди могут переродиться; Высоцкий опять же пел. И кошкан переродился, кошкан вернулся в теле его сестры, Виктор это понял сразу же по ее обвиняющему, но в то же время полному надежд, взгляду. И Виктор Петров был намерен не лишать сестренку этих надежд.

Отныне он был братом, но он был не таким братом, как прочие братья на сто километров вокруг. Он точно знал из рассказов в школе, и во дворе видел: народ воспринимает наличие мелкого спиногрыза как нечто вроде ливня. Его не выключишь, ливень, от него не отмахнуться задаром, с ним не договоришься, его не упросишь; остается скривиться и смириться. Радости от такого смирения мало. Все, кто так или иначе был вынужден приглядывать за младшими, относились к этому как к воинской повинности. Надо перетерпеть, а потом пройдет. Но не Виктор. Он был мастером опеки, он был эталоном заботы, он был нянькой. По сути он уделял Светке все оставшееся время после отдачи долга обществу в виде посещения школы, секции футбола, после выполнения домашних обязанностей и совершенных мелких покупок. Очень скоро мать прониклась тем, что он тут как тут каждый раз, когда он нужен. Пособить, принести, быстро что-то сварганить, сгонять на молочную кухню, постеречь коляску,– Витяй не брезговал ничем, даже убирал за сестрой какахи. Когда не нужно было ничего делать, он просто сидел рядом с сестрой и читал ей вслух, и та слушала.

Со временем связь росла и упрочнялась. Это он, Витяй,– не предки,– был свидетелем первого шага сестры. Он, Виктор, был рядом, когда та произнесла первое слово, а ее первое слово было «сама», и это слово в какой-то степени определило их более поздние взаимоотношения, хотя оба об этом не догадывались. Он, Виктор, оказывался рядом прежде всех, если у Светки случалась авария – она падала, или билась об угол, или у нее валилось из рук, или просто хотелось повыть. Это он, Виктор Петров, научил Светку читать и писать. Он освоил девчачьи игры и часто зависал с сестрой за рассаживанием кукол и воображаемым чаепитием.

И прошлое стало меняться. Виктор Петров обнаружил, что прошлое меняется, и он вновь вспомнил о той ночи, мельком задавшись вопросом: кто же все-таки услышал его шепот? И для чего он ему помогает? Но быстро отогнал эти мысли, как страшные. В школе очень быстро узнали о его достижениях в плане воспитания сестры и стали поощрять разными коммунистическими коврижками, в пионеры Виктор вступил одним из первых, как образчик юного ленинца. Родители стали прежними. После того случая с кошканом они очень долго разговаривали с ним, как с чмошником, а когда родилась Светка, первое время вообще косились с ужасом. Ну, их можно понять. Чего доброго еще и сестренку спалит до кучи. Но вскоре они расслабились, а еще вскоре – души в нем не чаяли. Дворовые пацаны, хоть и подшучивали над Витяем, особенно если он откалывался от пацанской компании и примыкал к девчачьей, потому что Светка вышла на улицу и нужно было за ней приглядеть,– однако почти все ребята уважали его позицию.

Репутация Виктора восстановилась, потом – обросла новыми регалиями. Сожженная им кошка сперва стала далеким, мутным прошлым, вскорости – нереальным, донельзя мутным прошлым, чуть позже – сказкой, страшилкой, рассказанной на ночь, после – ее уже никто и не помнил. Один Виктор знал причину своей прилежности и братской заботы. Истинную причину. О которой старался не думать, но которая так или иначе всплывала в голове перед сном.