Читаем Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота полностью

Conservez cette réunion, non seulement dans Vos règlements, mais aussi dans l’exécution. Jusqu’à présent cette exécution a été en contradiction manifeste avec les principes. Le public se fie au règlement, à Votre loi; les auteurs écrivent, eux ou les libraires font les frais de l’impression sur la foi de la permission de la censure; une autre autorité, qui dans sa sphère n’a ni plus ni moins de pouvoir que l’Université dans la sienne, vient prohiber et saisir les ouvrages approuvés, anéantir la confiance du public en Votre Université et en Vous-même, frapper toute la littérature d’un coup qui sème la défiance, la crainte et le mépris du système que Vous avez établi, et prouver qu’il suffit d’avoir quelques moyens d’exécution et de l’audace pour agir directement contre Vos vues. L’Université a été attaquée et maltraitée depuis 4 ans pour son existence et pour l’établissement des écoles. Elle n’a jamais obtenu de satisfaction contre les coupables. Vous l’avez soutenue et cela lui a suffi pour réussir à la fin à force de persévérance. Mais le mauvais exemple d’impunité que le public a eu par là a enhardi à tout oser dans les affaires de censure. Naturellement quand on ne risque rien à toutes ces attaques que de forcer l’Université à se justifier éternellement, on ne les cesse pas et on a en outre l’espérance que l’Université enfin se lassera de tenir à Vos principes. Sans cette impunité, sans cette espérance, Pistohlkors eût-il osé Vous faire parvenir des articles controuvés de la gazette estonienne? (Car si on Vous en eût donné une traduction fidèle, Vous en eussiez eu une toute autre idée). La régence de Riga eût-elle osé annuler un décret de l’Université en prohibant et saisissant l’ouvrage sur les livoniens et les estoniens, et s’appuyer pour cela de Votre autorité dans un temps où Vous ne connaissiez pas encore cet ouvrage1?

Sire! Le bien public et la gloire de Votre règne exigent la fin de cette anarchie. Rétablissez la vraie liberté de la presse en tenant fermement à Votre règlement de censure. Rendez au public l’ouvrage en question, permettez la gazette estonienne à l’exception des articles politiques, et donnez un rescript formel qui défende à toute autre autorité que le Directoire de l’instruction publique de prohiber des ouvrages approuvés par la censure. Je Vous le demande par intérêt pour Vous-même, par ce sentiment profond pour Vous que rien ne pourra affaiblir et qui me donnerait la force de combattre Vos propres idées comme celles des autres si elles étaient en contradiction avec le bien public. Ce n’est point l’intérêt pour l’Université ni pour moi-même qui me fait parler. Qu’ai-je à craindre pour l’Université ou pour moi? Jusqu’ici nous avons agi selon Vos lois; je l’ai prouvé chaque fois. Tant que Vous serez juste pouvons-nous Vous craindre? Et si enfin lassé de cette lutte perpétuelle l’Université finit par tout prohiber elle deviendra la favorite du parti puissant qui à présent la persécute.

«Mais il faut user de ménagement». – Sire! que diriez-Vous de Benningsen si pour user de ménagements avec l’ennemi, il reculait et lui livrait deux ou trois de Vos provinces? Le traître Kameskoi a agi ainsi. – Croyez-Vous la comparaison fausse? Sentez que chaque acte de faiblesse de notre part est avantage pour l’ennemi et ranime son courage, et qu’il faut livrer plus de combats pour regagner le terrain perdu que pour le conserver. Et puis la coutume, ce tyran de la race humaine, ne se tournera-t-elle pas contre nous et surtout contre Vous? Dominez la coutume et Vous dominerez les hommes. – Mais les circonstances présentes. – Sire! Les hommes modifient les circonstances, et Vous êtes l’homme le plus fort de Votre Empire. Connaissez le levier puissant que la providence a mis en Vos mains, faites le agir. Est-ce la noblesse livonienne ou estonienne qui est à craindre? Elle, qui, menacée journellement par les paysans, n’a d’autre refuge que le trône et les régiments russes? Voyez l’état de la Prusse. La noblesse commandait ses armées. – Il existe, il est vrai, des ménagements. Mais ils sont tous réunis dans une seule chose, la justice. Quand on l’a exercée en temps de paix, on en retire les fruits dans les temps de crise, et la postérité juge la grandeur des rois sur leur persévérance dans les principes, sur leur vraie conséquence dans les mouvements difficiles (Pierre Ier). Les événements, les résultats sont ses guides dans ce jugement sans appel, parce que l’histoire a appris à toutes les générations que les États ne tombent que par faiblesse, c’est à dire par l’inconséquence et la variabilité dans les principes du gouvernement.

Votre ancien Parrot


Je Vous supplie de ne pas oublier pour Sonntag la terre de Colberg, dans la paroisse de Salisburg, cercle de Wolmar, sous arrende. On n’en a offert que 2025 Roubles à l’encan qui a eu lieu.

116. G. F. Parrot à Alexandre IER

[Saint-Pétersbourg, 1 mars 1807

]1


Sire!

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
Призвание варягов
Призвание варягов

Лидия Грот – кандидат исторических наук. Окончила восточный факультет ЛГУ, с 1981 года работала научным сотрудником Института Востоковедения АН СССР. С начала 90-х годов проживает в Швеции. Лидия Павловна широко известна своими трудами по начальному периоду истории Руси. В ее работах есть то, чего столь часто не хватает современным историкам: прекрасный стиль, интересные мысли и остроумные выводы. Активный критик норманнской теории происхождения русской государственности. Последние ее публикации серьёзно подрывают норманнистские позиции и научный авторитет многих статусных лиц в официальной среде, что приводит к ожесточенной дискуссии вокруг сделанных ею выводов и яростным, отнюдь не академическим нападкам на историка-патриота.Книга также издавалась под названием «Призвание варягов. Норманны, которых не было».

Лидия Грот , Лидия Павловна Грот

Публицистика / История / Образование и наука
Как управлять сверхдержавой
Как управлять сверхдержавой

Эта книга – классика практической политической мысли. Леонид Ильич Брежнев 18 лет возглавлял Советский Союз в пору его наивысшего могущества. И, умирая. «сдал страну», которая распространяла своё влияние на полмира. Пожалуй, никому в истории России – ни до, ни после Брежнева – не удавалось этого повторить.Внимательный читатель увидит, какими приоритетами руководствовался Брежнев: социализм, повышение уровня жизни, развитие науки и рационального мировоззрения, разумная внешняя политика, когда Советский Союза заключал договора и с союзниками, и с противниками «с позиций силы». И до сих пор Россия проживает капиталы брежневского времени – и, как энергетическая сверхдержава и, как страна, обладающая современным вооружением.

Арсений Александрович Замостьянов , Леонид Ильич Брежнев

Публицистика