Как Мэй ходила в гости

В почтовом ящике лежали две открытки, первая — от брата, с изображением знаменитой секвойи-арки из парка Калаверас[47]. На обороте было написано: «Мне понравилась твоя открытка». На его же открытке (старинной, черно-белой) в целях рекламы через арку проезжал черный «Форд Model T»[48], и я поняла намек. Брат всегда обижался, что мама научила водить меня, а не его. «Тебе достались ее лучшие годы», — говаривал он, что было совершеннейшей правдой.

Вдруг нахлынула усталость. Прикрыв дверь, я осела на пол. Прихожая — та часть дома, где я чувствую себя между небом и землей. Другой бы на моем месте помедитировал, но у меня так не получается. Подошла Хестер и обнюхала мое колено, затем зашла сзади и стала тереться о мою спину. Она кружилась и урчала, пока я не поднялась на ноги. Когда мама умерла, Хестер еще не было на свете, но могу поклясться, что она тоже не любит прихожую. Я взяла ее котенком несколькими годами позднее и назвала ее в честь Гестии, богини семейного очага. Гестия была дочерью Реи[49] и, стоит заметить, не покровительствовала никакому виду деятельности.

Прихожая у нас небольшая, по размерам скорее как вестибюль. Если встать спиной к входной двери, то справа у нас — столик с зеркалом, прямо — коридор, ведущий в гостиную и на кухню в дальнем конце дома, а слева столовая. Если подняться по лестнице, то слева будет площадка с балюстрадой, справа — коридор второго этажа с тремя комнатами и одним санузлом. После маминой смерти я жила в комнате с видом на передний дворик. Раньше ее занимал брат, но я ничего не стала переделывать, только сняла постеры. Когда Бальзак был начинающим бедным писателем, он жил в Париже на мансарде и записывал на стенах, что хотел бы иметь в будущем: «стеновые панели из розового дерева», «картину Рафаэля». А я даже пожеланий никаких не написала.

Знает ли мой брат, что секвойя-арка была разрушена грозой? То есть она умерла не своей смертью, и, согласно подсчетам ученых, ее возраст составлял более тысячи лет. Положив открытку на коллекцию картинок с мемориальными деревьями, я решила для себя, что мои отношения с братом налаживаются.

А вторая открытка была от Лео.

Правильное хвойное

Я избегала Лео, не зная, как отреагировать на его первую открытку. Отец как обычно ужинал по четвергам в «Эль Пуэрто» и рассказал мне, что ресторан находится под угрозой существования из-за девелопера, что купил не только торговый центр, но и лощину за ним, планируя снести «Вэйсайд», разровнять всю территорию и выстроить там кондоминиумы класса люкс. Студенты, разгоряченные весной и коктейлями из текилы, регулярно устраивали акции протеста на парковке «Вэйсайда» — так что пока бизнес у Лео шел неплохо.

На следующий день я сама поехала туда, чтобы посмотреть, что происходит.

Прямо возле Променада рядом с пустыми бочками под растения возвышалась уродливая снеговая куча, которая вопреки всем законам физики отказывалась таять. Она давно почернела, и оттуда торчала какая-то тряпка, пара смятых пивных банок, старый ботинок и серебристая мишура. Для мая зрелище просто безумное, впрочем, ранее по весне еще бушевали метели и держалась промозглая погода. Сейчас Лео с работниками кухни посыпали снеговую кучу солью. Кто-то даже вылил на нее кастрюлю горячей воды и побежал за второй. Минут десять я смотрела на всю эту суету: снеговая куча побелела и немного осела. Глядя на сгорбленную спину Лео, я поняла, как он удручен, и мысленно пожалела его. Даже айсберги подвержены таянию, но только не эта громада.

На обороте второй открытки Лео написал: «Скучаем по тебе. Возвращайся скорее. Лео и Променад». И опять это была картинка с тисом, только в другое время года и под другим углом.

В понедельник я снова пришла в «Эль Пуэрто», прихватив с собой открытку. Ресторан был полон, и Лео усадил меня за столик в Променаде. Когда он принес буррито, я указала на открытку с тисом.

Он улыбнулся и сказал:

— Значит, все-таки тис. Твой отец сказал, что он тебе понравился.

— Правда? — Я удивилась, что отец делится такими вещами. — Он как-то объяснил это?

Лео покачал головой:

— Не получив от тебя ответа, я подумал, что все-таки не тис.

— Папа говорил, что ты можешь остаться без своего ресторана, — заметила я.

Лео прикрыл глаза:

— Нда. Вполне может быть. Пока непонятно. Тут планируются еще протесты.

— Я вижу, ты приготовил горшки под цветы. Могу заняться рассадой.

Он улыбнулся и сказал:

— Цветы тут не помогут.

— Цветы всегда в помощь, — ответила я.

Лео кивнул в сторону открытки:

— Чем так необычно это дерево?

— Трудно объяснить сразу. А ты его видел вживую?

— Я редко бываю на территории университета. — Это верно, ведь лекции, на которые он записался, устраивались в отдельном здании в северной части города. — Но я мог бы туда сходить.

Я сказала, что скоро опять уезжаю к друзьям.

— В конце недели?

— Нет.

— Так давай в воскресенье к тису?

В рюкзаке у Лео было все, что нужно для пикника. Расстелив на траве одеяло, он жестом предложил мне располагаться поудобнее, вытащил охлажденный чай, фрукты и аккуратно упакованные сэндвичи.