Как мы писали роман

I had a dog once, a big, brown, lop-sided--"	У меня когда-то была собака, - большая такая, коричневая, кривобокая..."
The effort had proved too much for his strength.	Обессилев, он повалился на подушки.
He fell back upon the pillows, and the doctor, stepping forward, saw that it was a question only of minutes.	Подошел врач и шепнул пастору, что больному осталось жить всего несколько минут.
The good old pastor rose, and took the poor fellow's hand in his, and pressed it.	Старый добряк-пастор взял в свои руки руку умирающего и пожал ее.
"We shall meet again," he gently said.	"Мы еще встретимся", - мягко проговорил он.
The sick man turned towards him with a consoled and grateful look.	Больной повернулся к нему, и в его взгляде светились умиротворение и благодарность.
"I'm glad to hear you say that," he feebly murmured.	"Рад слышать это... - с трудом прошептал он.
"Remind me about that dog."	- Непременно напомните мне, чтобы я досказал вам историю про эту собаку".
Then he passed peacefully away, with a sweet smile upon his pale lips.	И он мирно скончался с улыбкой на устах.
Brown, who had had his dog story and was satisfied, wanted us to settle our heroine; but the rest of us did not feel equal to settling anybody just then.	Браун, поделившись с нами своим собачьим анекдотом, сразу же успокоился и потребовал, чтобы мы занялись нашей героиней, но у остальных в ту минуту не было никакого желания заниматься героиней.
We were thinking of all the true dog stories we had ever heard, and wondering which was the one least likely to be generally disbelieved.	Мы молча вспоминали все собачьи истории, когда-либо слышанные нами, обдумывая, которая покажется более правдоподобной.
MacShaughnassy, in particular, was growing every moment more restless and moody. Brown concluded a long discourse--to which nobody had listened--by remarking with some pride,	Мак-Шонесси делался все тревожнее и мрачнее, Браун, закончив длинную речь, которой никто не слышал, заметил не без гордости:
"What more can you want?	- Чего же вам еще?
The plot has never been used before, and the characters are entirely original!"	Сюжет этот никем не использован, а характеры вполне оригинальны!
Then MacShaughnassy gave way.	Вот тут-то нашего Мак-Шонесси и прорвало.
"Talking of plots," he said, hitching his chair a little nearer the table, "that puts me in mind.	- Кстати, о сюжетах, - сказал он и придвинул стул ближе к столу, - мне невольно пришло на память...
Did I ever tell you about that dog we had when we lived in Norwood?"	Я никогда не рассказывал вам про собаку, которая была у нас, когда мы жили в Норвуде?
"It's not that one about the bull-dog, is it?" queried Jephson anxiously.	- Это не та история про бульдога? - испуганно спросил Джефсон.
"Well, it was a bull-dog," admitted MacShaughnassy, "but I don't think I've ever told it you before."	- Действительно, про бульдога, - согласился Мак-Шонесси, - но, мне кажется, я вам никогда ее не рассказывал.
We knew, by experience, that to argue the matter would only prolong the torture, so we let him go on.	Мы по опыту знали, что спорить с ним - только продлевать пытку, а потому не стали мешать ему.