Как мы писали роман

He lodged in the same house with me. He did not belong to any one. He had discharged his owner (if, indeed, he had ever permitted himself to possess one, which is doubtful, having regard to his aggressively independent character), and was now running himself entirely on his own account. He appropriated the front hall for his sleeping-apartment, and took his meals with the other lodgers--whenever they happened to be having meals.	Он жил в одном доме со мною и никому не принадлежал, так как покинул своего владельца (впрочем, учитывая агрессивно-независимый характер нашего терьера, вряд ли он когда-либо унизился до признания чьей-нибудь власти), и теперь жил совершенно самостоятельно, Нашу прихожую он превратил в свою спальню, а столовался одновременно с другими жильцами - когда бы они ни принимали пищу.
At five o'clock he would take an early morning snack with young Hollis, an engineer's pupil, who had to get up at half-past four and make his own coffee, so as to be down at the works by six.	В пять часов утра он обычно наскоро съедал ранний завтрак вместе с юным Холлисом, учеником механика, встававшим в половине пятого и самолично варившим себе кофе, чтобы к шести часам поспеть на работу.
At eight-thirty he would breakfast in a more sensible fashion with Mr. Blair, on the first floor, and on occasions would join Jack Gadbut, who was a late riser, in a devilled kidney at eleven.	В восемь тридцать он завтракал уже более плотно о мистером Блэйром со второго этажа, а иногда делил трапезу с Джеком Гэдбатом, встававшим поздно, в одиннадцать часов, - он получал здесь порцию тушеных почек.
From then till about five, when I generally had a cup of tea and a chop, he regularly disappeared.	С этого времени и до пяти часов дня, когда я обычно выпивал чашку чая и съедал отбивную котлету, пес исчезал.
Where he went and what he did between those hours nobody ever knew.	Г де он находился и что делал в этот промежуток времени, было неведомо.
Gadbut swore that twice he had met him coming out of a stockbroker's office in Threadneedle Street, and, improbable though the statement at first appeared, some colour of credibility began to attach to it when we reflected upon the dog's inordinate passion for acquiring and hoarding coppers.	Гэдбат божился, что дважды видел его выходящим из одной банкирской конторы на Треднидл-стрит, и каким бы невероятным ни казалось на первый взгляд это утверждение, оно начинало приобретать оттенок правдоподобия, если учесть противоестественную страсть этого пса к медякам, которые он всеми способами добывал и копил.
This craving of his for wealth was really quite remarkable.	Жажда наживы у него была поистине изумительная.
He was an elderly dog, with a great sense of his own dignity; yet, on the promise of a penny, I have seen him run round after his own tail until he didn't know one end of himself from the other.	Этот уже немолодой пес обладал большим чувством собственного достоинства, однако стоило вам пообещать ему пенни, и он принимался ловить собственный хвост и вертеться, пока не переставал понимать, где у него хвост, а где голова.
He used to teach himself tricks, and go from room to room in the evening, performing them, and when he had completed his programme he would sit up and beg.	Он разучивал разные трюки и по вечерам ходил но комнаты в комнату, показывая их, а по окончании программы садился на задние лапы и попрошайничал.
All the fellows used to humour him.	Мы все потакали ему.
He must have made pounds in the course of the year.	За год он, должно быть, набирал немало фунтов стерлингов.