Как мы писали роман

By this time the whole glade would be awake, expressing views concerning that corncrake that would have wounded a less callous nature.	К этому времени все птицы на прогалине уже бодрствовали, выражая по адресу коростеля суждения, которые могли бы задеть менее черствую натуру.
"Blow me tight, Bill," some vulgar little hedge-sparrow would chirp out, in the midst of the hubbub, "if I don't believe the gent thinks 'e's a-singing."	- Разрази меня гром, Биль, - чирикал какой-то нахальный луговой воробей, и голос его покрывал общий галдеж, - если этот джентльмен не воображает, будто он поет!
"'Tain't 'is fault," Bill would reply, with mock sympathy.	- Не его вина, - отвечал Биль с издевательским сочувствием.
"Somebody's put a penny in the slot, and 'e can't stop 'isself."	- Кто-то сунул монетку в щелку, и он сам уже не в состоянии остановиться.
Irritated by the laugh that this would call forth from the younger birds, the corncrake would exert himself to be more objectionable than ever, and, as a means to this end, would commence giving his marvellous imitation of the sharpening of a rusty saw by a steel file.	Взбешенный смехом молодых птиц, коростель старался доставить всем еще больше неприятностей и принимался с изумительным совершенством изображать, как точат заржавевшую пилу стальным напильником.
But at this an old crow, not to be trifled with, would cry out angrily:--	Но тут старый ворон, с которым опасно было шутить, сердито кричал:
"Stop that, now.	- Довольно! Прекратить!
If I come down to you I'll peck your cranky head off, I will."	Или я спущусь и клюну тебя так, что твоя дурацкая башка слетит с плеч!
And then would follow silence for a quarter of an hour, after which the whole thing would begin again.	И тут на четверть часа наступала тишина, а потом все начиналось сызнова.
CHAPTER V	ГЛАВА V
Brown and MacShaughnassy came down together on the Saturday afternoon; and, as soon as they had dried themselves, and had had some tea, we settled down to work.	Браун и Мак-Шонесси приехали вместе в субботу вечером. Едва они успели обсохнуть и напиться чаю, как мы принялись за работу.
Jephson had written that he would not be able to be with us until late in the evening, and Brown proposed that we should occupy ourselves until his arrival with plots.	Джефсон прислал открытку, где писал, что присоединится к нам только поздно вечером. Браун предложил до его приезда заняться сюжетом.
"Let each of us," said he, "sketch out a plot.	- Пусть каждый из нас, - сказал он, - придумает сюжет.
Afterwards we can compare them, and select the best."	Потом мы сравним их и выберем лучший.
This we proceeded to do.	Так мы и поступили.
The plots themselves I forget, but I remember that at the subsequent judging each man selected his own, and became so indignant at the bitter criticism to which it was subjected by the other two, that he tore it up; and, for the next half-hour, we sat and smoked in silence.	Сюжеты я позабыл, но помню, что при последовавшем отборе каждый настаивал на своем собственном и так обиделся за жестокую критику, которой подвергся со стороны остальных, что разорвал запись в клочья. Следующие полчаса мы сидели и курили молча.