Как написать зажигательный роман. Инсайдерские советы одного из самых успешных литературных агентов в мире

Чаще всего это скучно. Слив информации просто тоска. Предыстория тормозит события. Утаивание информации ради нагнетания или значительности не помогает делу. Информация – это просто информация. Мертвый груз. Многие авторы пытаются замаскировать слив информации диалогом, но, к сожалению, само по себе это не работает. Диалог вянет, если в него не впрыснуть напряжение, но, как мы видели, даже это возымеет эффект только при условии, что собеседники не уступают друг другу.

Построить диалог между антагонистами в целом не сложно, но и здесь накал обстановки зависит от того, насколько убедительным будет проявление их вражды. Протагонист знаменитого бестселлера Сары Груэн «Воды слонам!» (Water for Elephants, 2006) – девяностолетний Якоб Янковский, всем недовольный обитатель дома престарелых. Однажды вечером в столовой новенький постоялец заявляет, что работал в цирке и носил воду для слонов. Это задевает Янковского, и он утверждает, что новенький – лжец.

– Вы хотите сказать, что я лжец? – медленно произносит он.

– Если вы утверждаете, что носили воду для слонов, то ровно это я и хочу сказать.

Девочки смотрят на меня с открытыми ртами. Сердце колотится. Я понимаю, что не следовало так себя вести, но ничего не могу с собой поделать.

– Да как вы смеете! – Макгинти хватается узловатыми пальцами за край стола. На руках проступают жилы.

– Послушайте, дружище, – говорю я. – Годами я слышу, как старые болваны вроде вас болтают, будто носили воду для слонов. Но повторяю, это неправда.

– Старые болваны? Старые болваны?! – Макгинти вскакивает, а его инвалидное кресло откатывается назад. Он тычет в меня скрюченным пальцем, а потом вдруг падает словно подкошенный. Так, с расширенными глазами и разинутым ртом, он исчезает под столом.

– Сиделка! Эй, сиделка! – кричат старушки.

Знакомый скрип резиновых подметок – и вот уже две сиделки подхватывают Макгинти под локти. Он ворчит и делает слабые попытки вырваться.

Третья сиделка, бойкая негритяночка в нежно-розовом костюме, стоит в конце стола, уперев руки в боки.

– Что тут, в конце концов, происходит? – спрашивает она.

– Этот старый козел назвал меня лжецом, вот что! – отвечает Макгинти, благополучно водруженный обратно в кресло. Он одергивает рубашку, поднимает заросший седой щетиной подбородок и скрещивает руки на груди. – И старым болваном.

– О, я уверена, что мистер Янковский вовсе не хотел… – начинает девушка в розовом.

– Еще как хотел, – отвечаю я. – Но он тоже хорош.

Пфффф. Носил воду для слонов, как же. Да вы вообще хоть представляете, сколько пьют слоны?[66]

Обмен оскорблениями между этими пожилыми гражданами сам по себе достаточно забавен, чтобы задержать наше внимание, но только ли он – источник напряжения в сцене? Прочтите еще раз. Груэн наделяет Янковского внутренним конфликтом. «Я понимаю, что не следовало так себя вести, но ничего не могу с собой поделать». Судя по всему, Янковский не очень-то старается сдержать свой порыв, но это едва заметное самобичевание вселяет в нас желание узнать, отступится ли он. Настороженные и неодобрительные реакции со стороны пожилых дам и всемогущих медсестер только подчеркивают, что Янковскому следовало бы заткнуться. Он, разумеется, этого не делает, и чем сильнее он перегибает палку, тем больше мы хотим, чтобы он замолчал.