Как жили и во что верили первые христиане

Дело в том, что в мир вышло много обманщиков, которые не признают Иисуса Христа, которому надлежит прийти во плоти; таковой есть обманщик и антихрист. Будьте внимательны к себе, чтобы вам не потерять того, над чем мы потрудились, но чтобы полностью получить награду. У каждого, кто выходит за пределы учения Христа, и не остается в нем, нет Бога; а кто остается в Учении, у того есть и Отец, и Сын. Если кто то к вам приходит и не приносит этого Учения, не принимайте его дома и не приветствуйте его; ведь приветствующий его приобщается к его злым делам (7-1 1).

Обратим внимание, если в Дидахе «лжепророком» объявлялся тот, кто не проявлял «нравов Господа» (11.8), то здесь речь идет уже о тех, названных «обманщиками и антихристами», кто вносит новые представления о Христе — Сыне Бога. Увы, но названная причина всех последующих догматических движений в стремлении «говорить по-мир-ски», т.е. следуя господствующим в эллинской среде философским идеям, равно как и неизбывным религиозным представлениям греков, в конечном итоге превратили в фикцию ту имперскую «кафо-личность», что была взята на вооружение языко-христианством на рубеже I—II веков.

12. Между тем конфликт между новым имперским / кафолическим строем языкохристианской церкви и традиционным синагогальным строем иудеохристианских общин проходит чрез т. н. корпус Иоанна, свидетельствуя о его неоднородности и различном авторстве включенных в него произведений. Так Иоанн-Апокалиптик, несмотря на свое еврейское происхождение, присягнувший новым церковным порядкам, следующим образом обращается, очевидно, к епископу-монарху в асий-ском городе Смирне, называя его, как и прочих своих адресатов-епископов, ангелом соответствующей церкви

(Откр 2:1, 8, 12, 18; 3:1, 7, 14):

знаю и хулу на тебя со стороны говорящих о себе, что они иудеи, хотя они не иудеи, а синагога Сатаны (Откр 2:9).

Обычно экзегеты думают, что здесь речь идет о конфликте между евреями и христианами. Но исторически такой конфликт уже прошел острую фазу в диаспоре и едва ли мог обратить внимание Иоанна-Апокалиптика. Другое дело очевидный конфликт иудео- и языкохристиан, на что указывает упоминание «хулы» со стороны первых на монарха-епископа последних. Здесь довольно отчетливо используется прием «заместительного» богословия, когда языкохристианская церковь позиционируется как «новый Израиль», тогда как евреям, а в данном случае иудеохристианам, не согласным с новым церковным строем и с новой идеологией, в звании Израиля/иудеев отказыется.

Так же не понятым экзегетами оказлся пасссаж 3 Ин 7, где старец (как себя называет Иоанн, ученик Господа) свидетельствует о братьях во Христе, которые «ради Имени вышли в путь, ничего не взяв от язычников». В данном контексте очевидно, что не о греках-нехристианах идет речь (что от них можно взять идущим в путь «ради Имени», имея в виду имя Господа Иисуса Христа), но именно о языкохристианской общине, из которой вышли эти проповедники традиционного христианского учения и церковного строя.

Тем не менее «круг Иоанна» пытается вселить надежду в слушателей Четвертого Евангелия на восстановление утраченного единства последователей Христа (понятно, на началах новоявленной кафоличности), почему Притчу о добром пастыре/ пастухе евангельский Иисус завершает такими вложенными в Его уста словами: «да будет одно стадо и один пастух»

(Ин 10:16).

Одиннадцатый тезис

1. Более чем двухсотлетняя история научных изучений начального христианства/ново-заветных изучений, к сожалению, может похвастаться не слишком многим в плане своих несомненных достижений. В первую очередь это относится к поискам исторического Иисуса и установлению того, что следовало бы считать Его подлинным учением. Причина этого, как мне представляется, кроется прежде всего в той или иной теологической/идеологической убежденности исследователей, часто не позволяющей им объективно взглянуть на очевидные факты.

Примеров этого из далекого и не очень прошлого можно было бы привести немало. Однако я теперь ограничусь относительно недавними высказываниями весьма авторитетных ученых, поскольку они касаются Дидахе как, на мой взгляд, ключевого христианского первоисточника и вообще затрагивают начальный период апостольской керигмы, находившейся в прямой зависимости от учения Иисуса и события Христа. Высказывания эти, на мой взгляд, глубоко ошибочны, поскольку исходят из не более чем идеологического предпочтения, не имеющего, впрочем, за собой необходимой фактической базы.

2. Так автор самого пространного введения и комментария к Дидахе американский католический ученый Аарон Милавеч (р. 1938), полагающий, что данный памятник дает нам представление о жизни христиан от 50-х и до начала 70-х годов, будучи написанным в начале указанного периода, предлагает следующее обоснование этого: