Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

В этот момент ядро из кулеврины, пущенное венецианцами, пробило стенку между казематами, и оба турка, сидевшие у огарка свечи, и Дамасский Лев с албанцем оказались лицом к лицу. Своды выдержали, а потому рухнувшая с грохотом стена не задела никого из них. Турки, увидев перед собой воинов в кирасах, сильно отличавшихся от тех, что были в ходу у бойцов султана, быстро обнажили сабли и бросились в пробоину.

— Вы кто? — спросили они с угрозой.

Мико решительно нацелил на них аркебузу с зажженным фитилем:

— Сдавайтесь, или вы покойники!..

Дамасский Лев уже обнажил шпагу и был готов прийти на помощь верному албанцу. Оба мусульманина переглянулись и, ловко, как белки, выскочив из каземата, заорали:

— Тревога!.. Венецианцы!..

— Бежим, Мико, — шепнул Дамасский Лев. — Нас обнаружили и, если на нас набросятся остальные, убьют наверняка. Их там человек тридцать.

Не уступая мусульманам в ловкости, оба бросились вон из каземата и помчались что было сил.

Турки, засевшие в других казематах, во главе с Метюбом ринулись в погоню, крича на ходу:

— Где они?.. Где они?..

Мулей-эль-Кадель и албанец перемахнули через эскарп и натолкнулись на коня, который был привязан к стойке и, заслышав канонаду, отчаянно пытался высвободиться и убежать. Наверное, это был конь Метюба. При виде оседланного коня обоих христиан посетила одна и та же мысль.

— Прыгай в седло за мной, Мико! — крикнул Дамасский Лев, услышав у себя над ухом свист пули, выпущенной то ли из аркебузы, то ли из пистолета.

— Хорошо, господин, — отозвался албанец. — Дай только выпустить заряд, пока фитиль не погас.

— Давай!

Турки вылезли из казематов, собираясь броситься вдогонку за беглецами.

Мико выстрелил, но только один раз — больше не было пуль. Раздался крик, и кто-то из турок упал. Дамасский Лев перерезал веревку и вскочил на скакуна, крепко стиснув ему бока коленями. Мико одним прыжком очутился у него за спиной и крикнул:

— Бежим, хозяин!

Турки не пользуются шпорами, у них широкие квадратные стремена с очень жесткими и колючими углами.

Мулею-эль-Каделю достаточно было легкого движения, чтобы конь одним прыжком преодолел и развалил старое ограждение. Тут же навстречу беглецам откуда-то с воплями выскочили вооруженные люди, размахивая саблями:

— Бей христиан!

Но их, по счастью, было человек пять-шесть, и все без аркебуз. За несколько мгновений Дамасский Лев и албанец обрушили на их шлемы такой град ударов, что трое или четверо так и остались лежать на земле. Остальные в ужасе обратились в бегство, крича на бегу:

— Христиане вырвались!..

Солдаты Метюба помчались следом, но конь, почуяв, что впереди нет преград, бросился вниз с эскарпа, не обращая внимания на венецианские пули, летевшие с бастиона Маламокко.

— Хозяин! — крикнул албанец. — Мы скачем навстречу смерти!

— Уцепись за меня покрепче и ничего не бойся. Нам надо преодолеть всего шагов пятьсот!.. Ах ты!..

На всех северных башнях Кандии вдруг вспыхнули огни, и теперь света вполне хватало, чтобы различить всадника. Граф Морозини сдержал слово.

— Мико!.. — крикнул Мулей-эль-Кадель, пуская коня в бешеный галоп. — Ори что есть сил: «Мы христиане!»

Но венецианцы, понимая, что опасность для них отнюдь не миновала, продолжали палить, и турки отвечали тем же, пустив в ход свои проклятые бомбарды. Мусульманские каменные ядра градом сыпались на равнину за редутом и, прочерчивая в воздухе огненный след, взрывались, едва достигнув влажной земли. Наибольшая опасность грозила отсюда, хотя и венецианцы вполне могли отдать словенцам, стоявшим у подъемного моста, приказ открыть огонь из аркебуз.

— Кричи, Мико!

Дамасский Лев натянул поводья и вонзил края стремян в бока несчастного коня.

Мощный двойной крик взвился в воздух, на секунду перекрыв грохот кулеврин и бомбард:

— Мы христиане!!!

В тот же миг огонь со стороны венецианцев прекратился, а на террасах в костры подбросили поленьев. Конь, ведомый рукой одного из самых знаменитых всадников Малой Азии, скакал, увертываясь от пуль и ядер и чудом уходя от гибели. Ядра падали дюжинами, с оглушительным свистом, катились по земле еще метров сто, а потом взрывались, разбрасывая осколки во все стороны. С раскаленных осколков сыпались искры, словно их выпустили из жерла вулкана, а не из артиллерийского орудия.

— Скорее!.. Скорее!.. — кричал Мулей-эль-Кадель, варварски впиваясь коню в бока острыми стременами.

— Мы христиане!.. Христиане!.. — неистово орал Мико своим громовым голосом.

Конь, под твердой рукой всадника, пролетел опасную зону со скоростью пушечного ядра и, чудом уцелев, с двумя всадниками на спине доскакал наконец до подъемного моста бастиона Маламокко, где его тут же приняли наемники-словенцы. Спустя мгновение кулеврины снова заговорили, настойчиво обстреливая равнину за редутом. Командир гарнизона, обходивший артиллерийские точки, прибежал вместе с герцогиней, которая в сильной тревоге уже давно покинула башню.

— Вы живы! — воскликнул граф. — Можно сказать, вас хранил Крест!

Мулей-эль-Кадель спрыгнул на землю, подошел к жене и прижал ее к груди.