Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Венецианская галера тем временем медленно подходила к фелюке, болтавшейся на воде килем вверх. От нее отчалила большая шлюпка и направилась к берегу. Мико и грек, уверенные, что они в безопасности, стали спускаться к воде, время от времени крича что есть мочи:

— Христиане! Христиане!

Венецианцы не решились выстрелить, хотя у них на борту и имелись орудия, способные одним залпом уничтожить беглецов. Помогая друг другу, Мико и грек наконец добрались до прибрежной полосы.

Шлюпка как раз вставала на завозный якорь, чтобы ее не разбило прибоем.

— Кто вы такие? — спросил командир, в то время как с полубака на них смотрел ствол заряженной кулеврины.

— Христиане. Мы возвращаемся из Кандии с важным известием для Себастьяно Веньеро! — крикнул грек. — Я Никола, отступник!

— Мы тебя знаем, — отозвался капитан галеры. — Я видел тебя как-то вечером на борту флагмана.

— Подходите к берегу!

Матросы рывком вытащили завозные якоря и в несколько гребков вывели шлюпку к скале, где прибой был слабее.

— Садитесь! — крикнул капитан галеры.

Мико и Никола не заставили повторять приказ и прыгнули в шлюпку под громкие приветствия и крики «ура!».

17

Ночное сражение

Хотя венецианская эскадра и подвергалась риску неожиданной атаки со стороны османских кораблей, она не двигалась с места. Чтобы принять решение, дожидались возвращения Николы и Мико. Но предусмотрительный Себастьяно Веньеро не преминул выслать в море пару кораблей-разведчиков, и, как мы видели, это была хорошая идея. После того как отважный албанец, отправившись в залив Кандии, передал письмо Али-паше, Мико и Николе вряд ли удалось бы увернуться от всех выстрелов с фелюки. Когда их, спасенных, привезли на флагманскую галеру, адмирал обедал вместе с Дамасским Львом, которому отвели почетное место, и с высокими офицерскими чинами.

— Удалось передать письмо? — спросил адмирал, быстро встав, хотя рана все еще мучила его.

— Паша обещал прибыть, — ответил албанец.

— На флагмане?

— О, этого я не знаю, синьор адмирал. Этим людям нельзя доверять, даже когда они обещают.

— Но ты уверен, что он сюда явится?

— Этот проклятый алжирец слишком смел, чтобы испугаться ловушки.

— Ты видел, как галеры снимались с якоря?

— Нет, синьор адмирал.

— Если он планирует на нас напасть, то сделает это нынче вечером. Али любит ночные сражения, это его конек. Ладно, пусть явится, с Божьей помощью попытаемся его одолеть. Ах!.. Если бы я мог взять его в плен!..

— И что бы вы с ним сделали? — спросил Мулей-эль-Кадель.

^{Матросы в несколько гребков вывели шлюпку к скале, где прибой был слабее.}

— Предложил бы обменять на вашего сына, и даже Хараджа не отказалась бы от такого обмена, несмотря на всю ненависть к вам.

— Но явится ли он? Вот в чем вопрос.

— А ты что скажешь, Мико? — спросил адмирал.

— Я думаю, явится, синьор.

— А о моем сыне у тебя никаких известий? — спросил Мулей-эль-Кадель.

— Мне известно, что он все еще на борту галеры. Я ничего не смог сделать для мальчика.

— Я тебя и не упрекаю, — сказал Дамасский Лев. — Ты и так проявил необычайную смелость, передав паше письмо.

— Это пашу наверняка и разозлило, — заметил Себастьяно Веньеро.

— Да, он был похож на дикого зверя, сбежавшего из пустыни.

— Пора заканчивать обед и готовиться к сражению, — заключил адмирал.

Он снова встал и посмотрел на небо. На нем появились легкие облачка, посланцы сирокко, от которого в Средиземноморье только и жди каких-нибудь сюрпризов.

— Ночь будет очень темная, — сказал он, нетерпеливо махнув рукой. — Похоже, Полумесяц лучше защищает мусульман, чем Крест — христиан. Не знаю, что и сказать. Нас много, и все мы храбрые воины, но, если мы увидим, что не в состоянии выдержать натиск, будем прорываться сквозь галеры Али-паши на веслах.

— Чтобы искать убежища в Адриатике?

— Нет, Мулей-эль-Кадель. Если нам не удастся сразу спасти вашего сына, мы отправимся в замок Хусиф и потребуем, чтобы гарнизон выдал вашего отца. Не выдадут — разрушим замок дотла. У меня приказ оставаться в этих водах для помощи христианам, и я не покину ни Крита, ни Кипра.

Потом, обращаясь к своим офицерам, которые еще не встали из-за стола, он добавил:

— Пусть нынче вечером ни одна галера не опускает становой якорь: мы должны иметь возможность в любой момент сняться, чтобы принять бой или уйти от него. Передайте мой приказ экипажам и прежде всего мастерам.

— Итак, — сказал Дамасский Лев, когда им подали кофе и зажженные трубки, — похоже, вы не уверены, адмирал, что сумеете дать паше отпор?

— Если он явится на одной только флагманской галере, я первым пойду на абордаж, несмотря на раненую ногу, — отвечал отважный венецианец. — Сегодня ночью много чего случится и будет потрачено много пороха. Повремените, пока я оценю силы противника.