Карлос Кастанеда, книги 1-3

Он привел меня ко входу в каньон у подножия холмов. Это было примерно в часе ходьбы. Мы отдохнули короткое время, и затем он повел меня через густой пустынный подлесок к источнику, то есть к месту, где, как он сказал, был источник. Оно было таким же сухим, как любое другое место в округе.

— Сядь в центре источника, — велел он мне. Я повиновался и сел.

— Ты тоже собираешься здесь сидеть? — спросил я.

Я увидел, что он устраивает место, чтобы сесть, метрах в двадцати от меня, около камней на склоне горы.

Он сказал, что собирается наблюдать за мной оттуда. Я сел, прижав колени к груди. Он поправил мою позу, велев, чтобы я поджал левую ногу под себя, а правую согнул, подняв колено вверх. Моя правая рука должна была упираться кулаком в землю, а левая рука наискось лежала на груди. Он велел мне повернуться лицом к нему и оставаться в этом положении, расслабясь, но не «теряя себя». Затем он вынул беловатый шнур из своего мешка (он выглядел, как большая петля), обернул его вокруг своей шеи, туго натянул левой рукой и дернул натянутый шнур правой. Тот издал монотонный вибрирующий звук.

Ослабив натяжение, он посмотрел на меня и сказал, что я должен выкрикивать особое слово, если почувствую, что ко мне что-то приближается, когда он дергает шнур.

Я спросил, что должно было напасть на меня, и он сказал, чтобы я заткнулся. Он показал рукой, что собирается начать, но не начал; вместо этого он дал мне еще одно предостережение. Он сказал, что если нечто очень угрожающе приблизится ко мне, я должен буду принять боевое положение, которое он показывал мне несколько лет назад; оно заключалось в том, что я танцевал, постукивая по земле носком левой ноги, одновременно энергично хлопая ладонью по своему правому бедру. Боевое положение было частью оборонительной техники, которая использовалась в случаях крайней необходимости и при опасности.

У меня появилось мрачное предчувствие. Я хотел спросить, зачем мы пришли сюда, но он не дал мне времени и начал дергать шнур. Он делал это различными способами, с постоянным интервалом в двадцать секунд. Я заметил, что когда он дергал шнур, то увеличивал натяжение, и ясно видел, что его рука и шея дрожат от напряжения. Звук стал более ясным, и тогда я понял, что он добавлял странный выкрик каждый раз, когда дергал шнур. Одновременное звучание натянутого шнура и человеческого голоса производило странный сверхъестественный звук.

Я не чувствовал ничего, что приближалось бы ко мне, но вид дона Хуана и производимый им жуткий звук привели меня почти в состояние транса.

Дон Хуан ослабил натяжение шнура и посмотрел на меня. Играя, он стоял спиной ко мне и лицом на юго-восток, как и я; расслабившись, он повернулся ко мне лицом.

— Не смотри на меня, когда я играю, — сказал он. — Но не закрывай глаз. Ни за что. Смотри на землю перед собой и слушай.

Он снова натянул шнур и начал играть. Я смотрел в землю и концентрировался на звуке, который он производил. Никогда прежде в жизни я не слышал такого.

Я был очень напуган. Жуткий звук наполнил узкий каньон и начал возвращаться ко мне эхом от всех его стен. Дон Хуан, должно быть, заметил это и увеличил натяжение своего шнура. Хотя он изменил высоту тона, эхо, казалось, стало тише, а затем словно сконцентрировалось в одной точке на юго-востоке.

Дон Хуан уменьшал натяжение шнура постепенно, до тех пор, пока я не услышал заключительный глухой звук. Он положил шнур в мешок, подошел ко мне и помог мне встать. Тогда я заметил, что мускулы моих рук и ног одеревенели, подобно камню; я был буквально пропитан потом. Я не подозревал, что вспотел так сильно. Капли пота набежали мне в глаза, и их защипало.

Дон Хуан практически поволок меня прочь. Я пытался сказать что-нибудь, но он зажал мне рот рукой.

Вместо того чтобы покинуть каньон тем же путем, каким мы пришли, дон Хуан пошел в обход. Мы поднялись по склону горы и вышли к холмам очень далеко от устья каньона. К его дому мы шли в полном молчании. Когда мы дошли, было уже темно. Я попытался заговорить снова, но дон Хуан опять зажал мой рот рукой.

Мы не ели и не зажигали керосиновой лампы. Дон Хуан положил мою циновку в своей комнате и указал на нее подбородком. Я понял это как знак, что должен лечь спать.

— Я хочу предложить тебе сделать одну полезную вещь, — сказал мне дон Хуан, как только я проснулся на следующее утро. — Ты начнешь ее сегодня. Времени не так уж много, ты знаешь.

После очередной долгой неловкой паузы я почувствовал себя обязанным спросить:

— Что ты вчера проделывал со мной в каньоне? Дон Хуан захихикал, как ребенок.

— Я просто коснулся духа того источника, — сказал он. — Дух такого типа может быть вызван, когда источник высох и дух удалился в горы. Вчера я, можно сказать, пробудил его ото сна. Но он не имел ничего против этого и указал тебе удачное направление. Его голос исходил из этого направления. — Дон Хуан указал на юго-восток.

— Что это был за шнур, на котором ты играл, дон Хуан?

— Ловец духов.

— Могу я посмотреть на него?