Карлос Кастанеда, книги 1-3

Дон Хуан намного опередил меня и был вынужден остановиться, чтобы я смог догнать его. Он сказал, что я в ужасном физическом состоянии и что, пожалуй, идти дальше неразумно. Он позволил мне отдохнуть около часа. Выбрав гладкий, почти круглый валун и велев мне лечь на него, он расположил мое тело на камне, сказав, чтобы я вытянул руки и ноги и свободно их опустил. Моя спина слегка изогнулась, и шея расслабилась, так что голова тоже свободно повисала. Он оставил меня в этом положении примерно на пятнадцать минут, затем велел открыть среднюю часть тела, тщательно отобрал какие-то ветки и листья и наложил их на мой голый живот. Я почувствовал мгновенную теплоту во всем теле. Затем дон Хуан взял меня за ногу и поворачивал до тех пор, пока моя голова не оказалась на юго-востоке.

— Теперь давай позовем этого духа источника, — сказал он.

Я попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на него. Он с силой удержал меня за волосы и сказал, что я нахожусь в очень уязвимом положении, ужасно ослаб физически и должен оставаться спокойным и неподвижным. Все эти особые ветки на мой живот он положил, чтобы защитить меня, и собирается оставаться рядом на случай, если я не смогу позаботиться о себе.

Он стоял у меня за затылком, и я мог видеть его, закатывая глаза. Он взял свой шнурок, натянул его, но затем понял, что я смотрю на него, закатив глаза ко лбу. Он легко стукнул меня по голове костяшками пальцев и велел смотреть в небо, не закрывая глаз и концентрируясь на звуке. Подумав, он добавил, чтобы я не стеснялся прокричать слово, которому он научил меня, если почувствую, что на меня что-то нападает.

Дон Хуан и его «ловец духов» начали с низкого звука. Он медленно увеличивал натяжение, и я начал слышать какой-то отзвук, а затем ясное эхо, которое все время приходило с юго-востока. Натяжение увеличилось. Дон Хуан и его «ловец духов» в совершенстве дополняли друг друга. Струна производила низкую ноту, и дон Хуан менял тон, усиливая натяжение до тех пор, пока нота не становилась пронзительным криком, воющим зовом. Вершиной был жуткий вопль, невообразимый с точки зрения моего опыта.

Звук отражался в горах и эхом возвращался ко мне. Мне показалось, что он приходит прямо ко мне и, должно быть, что-то делает с температурой моего тела. Перед тем как дон Хуан начал все это, мне было очень тепло и удобно, но когда звук достигал высшей точки, я замерзал: зубы непроизвольно стучали, и я действительно чувствовал, как кто-то приближается ко мне. В один момент я заметил, что небо очень потемнело. До этого я не воспринимал неба, хоть и смотрел на него. Со мной случился сильный приступ страха, и я выкрикнул слово, которое сказал мне дон Хуан.

Дон Хуан немедленно начал понижать напряжение своего жуткого зова, но это не принесло мне никакого облегчения.

— Зажми уши, — шепотом велел дон Хуан.

Я закрыл их руками. Через несколько минут дон Хуан совсем остановился и подошел ко мне сбоку. Убрав ветки и листья с моего живота, он помог мне встать и осторожно положил их на камень, где я лежал. Он сложил из них костер и, пока тот горел, растер мой живот другими листьями из своей сумки.

Он зажал мне рот рукой, когда я хотел сказать ему, что у меня ужасная головная боль.

Мы оставались там, пока все листья не сгорели. К тому времени стало совершенно темно. Мы спустились с холма, и у меня стало плохо с желудком.

Пока мы шли вдоль оросительной канавы, дон Хуан сказал, что происшедшего достаточно и мне не следует здесь оставаться. Я попросил его объяснить, что такое дух источника, но он, жестом велев мне замолчать, сказал, что мы поговорим об этом в другое время, а затем умышленно сменил тему и долго рассказывал о виденье. Я выразил сожаление, что не могу писать в темноте. Он, казалось, был очень рад, пояснив, что большую часть времени я не уделяю внимания тому, что он говорит, потому что принял решение все записывать.

Он говорил о виденье как о процессе, не зависящем ни от союзников, ни от техники магии. Маг — это человек, который мог командовать союзником и, таким образом, манипулировать силой союзника себе на пользу, но тот факт, что он командовал союзником, не означал, что он видит. Я напомнил его слова о том, что невозможно видеть, не имея союзника. Дон Хуан очень спокойно заметил, что пришел к убеждению о возможности видеть и все же не командовать союзником. Он чувствовал, что нет причин для невозможности этого, поскольку виденье не имело ничего общего с манипулятивной техникой магии, служащей только для влияния на окружающих людей. Техника виденья, с другой стороны, не воздействовала на людей.

Моя голова была очень ясной. Пока мы шли с доном Хуаном, я не испытывал усталости или сонливости, и не было больше неприятного ощущения в желудке. Я был ужасно голоден, и когда мы добрались до его дома, очень плотно поел.

Потом я попросил рассказать побольше о технике виденья. Он широко улыбнулся и сказал, что я снова стал собой.

— Как это так, — сказал я, — что техника виденья не имеет воздействия на окружающих нас людей?