Карлос Кастанеда, книги 1-3

В 1961 году, через год после нашей первой встречи, дон Хуан открыл мне, что он обладает секретным знанием о лекарственных травах, что он — брухо. Испанское слово «brujo» можно перевести как «маг», «знахарь», «целитель». С этого момента отношения между нами изменились. Я стал его учеником, и в течение следующих четырех лет он пытался обучать меня тайнам магии. Об этом я написал книгу «Учения дона Хуана: Путь знания индейцев яки».

Наши разговоры велись на испанском языке, и, благодаря тому, что дон Хуан блестяще им владел, я получил детальные объяснения сложных понятий из его системы верований. Я назвал эту сложную и хорошо систематизированную ветвь знания магией, а его самого — магом, потому что именно эти категории он сам использовал в беседах. Однако в контексте более серьезного обсуждения он употреблял термин «знание», чтобы обозначить магию, и термин «человек знания» или «тот, кто знает», чтобы обозначить мага.

При обучении и передаче своего знания дон Хуан использовал три хорошо известных психотропных растения: пейот (Lophophora Williamsii), дурман (Datura inoxia) и какой-то вид грибов, относящихся к роду Psylocebe. По отдельности давая мне каждый из этих галлюциногенов, он вызывал во мне — своем ученике — любопытное состояние искаженного восприятия, измененного сознания, которые я называл «состояниями необычной реальности». Я использовал слово «реальность», потому что основным в системе верований дона Хуана было положение о том, что состояния сознания после принятия любого из этих трех растений были не галлюцинациями, а конкретными, хотя и необычными, аспектами реальности повседневной жизни. Дон Хуан относился к этим состояниям необычной реальности не «как если бы» они были реальными, а «как» к реальным.

Классифицировать растения как галлюциногены, а состояния, которые они продуцируют, как необычную реальность было, конечно, моим собственным изобретением. Дон Хуан понимал и объяснял эти растения как средства, которые должны приводить или доставлять человека к неким безличным силам, а состояния, которые они продуцируют, как «встречи», в которых маг пытается добиться контроля над этими «силами».

Пейот он называл Мескалито и объяснял, что Мескалито — доброжелательный учитель и защитник людей. Он учит «правильному способу жизни». Пейот обычно принимался на собрании магов, называемом «митот», с целью получать урок о том, как правильно жить.

Дурман и грибы дон Хуан считал силами другого рода. Он называл их «помощниками» и говорил, что ими можно управлять; фактически маг обретает свою силу, управляя помощниками. Из этих двух сил дон Хуан предпочитал грибы. Он утверждал, что сила, содержащаяся в грибах, его личный союзник, и называл ее «дым» или «дымок».

Процедура употребления грибов у дона Хуана начиналась с их высушивания в мельчайший порошок внутри небольшого кувшина. Кувшин запечатывался на год, и после смешивания получившегося порошка с пятью другими высушенными растениями грибы были готовы для курения в трубке.

Чтобы стать человеком знания, надо было «встречаться» с помощником как можно большее количество раз, надо было познакомиться ним. Это подразумевало, конечно, достаточно частое курение галлюциногенной смеси. «Курение» заключалось в проглатывании мелкого порошка, который не сгорал, и вдыхании дыма других пяти растений, составлявших курительную смесь. Дон Хуан объяснял глубокое воздействие грибов на способности восприятия тем, что «союзник убирает тело».

Метод обучения дона Хуана требовал огромных усилий со стороны ученика. Требуемый уровень вовлеченности и участия был столь высок, что к концу 1965 года я вынужден был бросить ученичество. Теперь, когда с тех пор прошло уже пять лет, я могу сказать, что в то время учение дона Хуана начало серьезно расшатывать мою «идею мира». Я стал терять общую для всех нас уверенность в том, что реальность повседневной жизни является чем-то навсегда гарантированным.

Принимая решение прекратить ученичество, я был убежден, что оно окончательное: у меня не было желания видеться с доном Хуаном. Однако в апреле 1968 года я получил один из первых экземпляров своей книги и почувствовал себя обязанным показать ее дону Хуану. Я навестил его. Наша связь учителя и ученика таинственным образом восстановилась, и можно сказать, что с того времени начался второй цикл моего ученичества, очень отличающийся от первого. Мой страх уже не был таким острым, как в прошлом. Общее настроение уроков дона Хуана смягчилось. Он много смеялся и смешил меня. В нем угадывалось сознательное намерение свести к минимуму серьезность происходящего. Он дурачился в самые критические моменты этого второго цикла и таким образом помог мне справиться с испытаниями, которые легко могли перерасти в навязчивый кошмар. Он считал легкое и восприимчивое расположение духа необходимым для того, чтобы выдержать напор и необычность передаваемого мне знания.