Карлос Кастанеда, книги 1-3

Люсио прошел в другую комнату и вернулся с другой бутылкой баканоры. Он открыл ее, налил себе побольше, а затем передал ее по кругу. Разговор перешел на вероятность того, что американская компания обоснуется в Со-норе, и о возможных последствиях этого для яки.

Бутылка вернулась к Люсио. Он поднял ее и посмотрел, сколько там осталось.

— Скажи ему, пусть не горюет, — прошептал мне дон Хуан. — Скажи ему, что ты привезешь больше в следующий раз.

Я наклонился к Люсио и заверил его, что в следующий раз собираюсь привезти ему не менее полудюжины бутылок.

Наконец темы для разговора иссякли. Дон Хуан повернулся ко мне и громко сказал:

— Почему бы тебе не рассказать ребятам о своей встрече с Мескалито? Я думаю, что это будет намного интереснее, чем этот никчемный разговор о том, что случится, если американцы придут в Сонору.

— Мескалито — это пейот, дед? — спросил Люсио с любопытством.

— Некоторые зовут его так, — сухо сказал дон Хуан, — я предпочитаю называть его Мескалито.

— Эта проклятая штука вызывает сумасшествие, — сказал Хенаро, высокий крупный мужчина среднего возраста.

— Я полагаю, глупо говорить, что Мескалито вызывает сумасшествие, — мягко сказал дон Хуан. — Потому что иначе Карлос не говорил бы сейчас с вами, а сидел в смирительной рубашке. Он принимал его — и посмотрите. С ним все в порядке.

Бахеа улыбнулся и смущенно сказал: «Кто знает?» — и все рассмеялись.

— Тогда взгляните на меня, — сказал дон Хуан. — Я знал Мескалито почти всю свою жизнь, но он никогда не повредил мне ни в чем.

Никто не засмеялся, но было очевидно, что они не принимают его всерьез.

— С другой стороны, — продолжал дон Хуан, — справедливо то, что Мескалито сводит с ума людей, как ты сказал, но только тогда, когда они приходят к нему, не зная, что делают.

Эскуере, старик приблизительно в возрасте дона Хуана, слегка хмыкнул, покачав головой.

— Что ты хочешь, Хуан, сказать этим «зная»? — спросил он. — Прошлый раз, когда я тебя видел, ты говорил то же самое.

— Люди сходят с ума, когда наглотаются этого пейотного снадобья, — продолжал Хенаро. — Я видел, как индейцы уичоль ели его. Они вели себя так, будто у них горячка. Они несли какую-то чушь, блевали и ссали повсюду. Употребляя эту дрянь, можно заболеть эпилепсией. Это мне однажды сказал мистер Салас, правительственный инженер. А ведь эпилепсия — это на всю жизнь, заметьте.

— Это значит быть хуже животных, — торжественно добавил Бахеа.

— У индейцев уичоль ты видел только то, что хотел видеть, Хенаро, — сказал дон Хуан. — Например, ты не удосужился выяснить у них, что означает быть знакомым с Мескалито. Насколько я знаю, Мескалито никогда никого не сделал эпилептиком. Правительственный инженер — йори, и я сомневаюсь, чтобы йори что-нибудь об этом знал. Ты ведь не думаешь, что все те тысячи людей, которые знают Мескалито, — сумасшедшие, не так ли?

— Они должны быть сумасшедшими или очень близкими к этому, чтобы делать подобные вещи, — ответил Хенаро.

— Но если все эти тысячи людей сумасшедшие в одно и то же время, то кто будет делать их работу? Как они ухитряются выжить? — спросил дон Хуан.

— Макарио, который приехал с «той стороны» (из США), рассказывал мне, что всякий, кто принимает пейот, отмечен на всю жизнь, — сказал Эскуере.

— Макарио лжет, если он так говорит, — сказал дон Хуан. — Я уверен, что он не знает того, о чем говорит.

— Он действительно очень много врет… — сказал Бениньо.

— Кто такой Макарио? — спросил я.

— Он индеец яки, живет здесь, — сказал Люсио. — Говорит, что он из Аризоны и что во время войны был в Европе, рассказывает всякое…

— Говорит, что был полковником! — сказал Бениньо.

Все рассмеялись, и разговор ненадолго перешел на невероятные рассказы Макарио, но дон Хуан вновь вернул его к теме Мескалито.

— Если вы знаете, что Макарио лжец, то как же вы можете верить ему, когда он говорит о Мескалито?

— Ты имеешь в виду пейот, дед? — спросил Люсио, как если бы действительно пытался определить смысл термина.

— Да, черт возьми!

Тон дона Хуана был грубым и резким. Люсио невольно распрямился, и на секунду я почувствовал, что все они испугались.

Затем дон Хуан широко улыбнулся и продолжал спокойным голосом:

— Разве вы, друзья, не видите, что Макарио не знает того, о чем говорит? Разве вы не видите, что для того, чтоб говорить о Мескалито, нужно знать?

— Опять то же самое, — сказал Эскуере. — Что, черт возьми, это за знание? Ты хуже, чем Макарио. Тот, по крайней мере, говорит то, что у него на уме, знает он это или не знает. Уже много лет я слышал, как ты говоришь, что нам нужно знать. Что нам нужно знать?

— Дон Хуан говорит, что в пейоте есть дух, — сказал Бениньо.

— Я видел пейот в поле, но никогда не замечал ни духов, ни чего-нибудь вроде, — добавил Бахеа.