Казачество в Семилетней войне

Отряд Штофельна вошел в Инстербург, но был выбит оттуда подошедшими Платеном и принцем Голштинским и отошел в селение Пирагинен.

По мнению А.Т. Болотова, «известие о получении сей первой небольшой над неприятелем выгоды ободрило много всю нашу армию. Все вообще радовались тому, что и пруссаки умеют бегать и что минувший наш проступок был довольно заглажен»[155].

Еще 27-го Апраксин собрал военный совет, который решил идти на Инстербург, соединиться там с Фермором и атаковать немцев. Русская пехота подоспела вовремя.

29 июля Платен из Инстербурга двинулся на Штофельна, но к тому подошли кирасиры бригадира Демику и авангард генерала Матвея Ливена, а сам Апраксин ночью провел 20-верстный марш, чтоб выручить авангард, поскольку «ночь была темная, но чаять надлежало атаки на рассвете»[156], и 30 июля занял Пирагинен. А.Т. Болотов, тщательно описывая первые дни кампании, сообщает, что здесь была третья стычка казаков с прусскими гусарами. Армия ночью маршем прошла лес, прошла «благополучно и без всякого помешательства и… кроме бывшей в лесу у наших казаков с прусскими подъезжавшими для рекогносцирования армии нашей гусарами, небольшой стычки, и в которой сии последние опять с уроном прогнаны, ничего не воспоследовало. Хотя пруссаки в объявлениях своих и о сем третьем случае, хвастая немилосердно, лгут, говоря, что они наших прогнали и урон имели небольшой, но можно ли тому статься, когда шла тут вся армия, а их тут только человек с двести с помянутым полковником Малаховским подъезжало»[157]

.

К Апраксину явился бургомистр Инстербурга, готовый перейти вместе с городом в русское подданство.

А.Т. Болотов вспоминал: «Не успели мы в сие место приттить, как услышали, что наши уже овладели сим городом: ибо как пруссаками оставлена была в нем только небольшая команда, то наши донские казаки тотчас ее выгнали, напротив того, мы ввели в сей весьма мало укреплепный городок Невский пехотный полк для гарнизона»[158].

Прусский авангард Дона отошел от Инстербурга в Каленен. Со всей русской армией он не был готов сражаться. По реляции Апраксина, прусские гусары приблизились к следующим перед авангардом казакам, «а увидя их неустрашимых и с храбростью против них идущих, по учинении нескольких издали без вреда выстрелов, ретировались, при котором случае казаки несколько из них, как и обыватели сказывают, ранили, а далее за ними гнаться за поздним временем не отважились»[159]. По другим данным, перед отступлением Малаховский бросил 200 гусар по берегу р. Писсы на Гумбинен, но казаки перешли Писсу и отрезали этих гусар.

«Действия казачьей конницы впереди фронта тоже самое показывают, что одна из важнейших отраслей передовой службы конницы была в то время у нас достаточно развита»[160]. С другой стороны, иррегулярные войска вели себя в Европе в соответствии с традициями степной войны, уничтожая инфраструктуру противника. «Дикие, неустроенные орды этого войска всюду оставляли за собой ужас и отчаяние: пепелища, развалины и трупы жителей без разбора пола и возраста означали их след. Пруссаки смотрели на наше войско, как на вторжение новых варваров, называя наших казаков гуннами восемнадцатого столетия»[161]

. А.А. Прозоровский, например, указал на сразу же возникший «недостаток фуража, который тем был несноснее, что происходил от поведения описанных мною легких войск и отряжаемых от армии и самовольных фуражиров, которыя, невзирая на строжайшее от фельдмаршала запрещение, с начала вступления в сию землю жгли и разоряли деревни»[162].

В Инстербурге Апраксин намеревался несколько дней задержаться, «как для отдыху людям от больших жаров, так и для исправления всего нужного, яко же и для соединения с корпусами Фермора и Сибильского»[163].

А.Т. Болотов вспоминал: «В последующий день, то есть 31-го июля, подвинулись мы к городу ближе и стали в разбитый между Инстербургом и другим, напротив его за рекою лежащим, городком Георгенбургом лагерь, и стояли тут как сей, так и последующие оба дня, то есть 1-е и 2-е числа августа.

В последующий день, то есть 4 августа, прибыли к армии и достальные наши, идущия из России, легкие казацкие и калмыцкие войска, также и несколько полков драгунских под командою генерал-аншефа Сибильского, также генерал-поручика Зыбина и Костюрина. Итак, недоставало тогда одной дивизии генерала Фермора, которая по взятии Мемеля шла также соединиться с нами»[164].