Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА

Доброе сердце – последствие пережитого дерьма. Сразу скажу, я не из тех людей, кто источает ненависть. Во-вторых, я научился брать отрицательную энергию и переворачивать ее так, чтобы она становилась положительной. Я перекраивал энергию и перенаправлял ее. Переводил энергию в русло созидания, а не разрушения. То, как ты умеешь направлять энергию, предопределяет ход твоей жизни. Твою голову должно вести сердце. Если сердце следует за головой, то тогда сердце теряет свою силу. Сила сердца – сила любви – ведущая сила. Голова для того, чтобы мыслить, а умение мыслить здраво жизненно необходимо. Нужно мыслить объективно. Нужно мыслить ясно. Нужно отличать хорошие идеи от плохих. Но начинаться все должно с сердца. Сердце – это чудо-мышца.

Chamique Holdsclaw / Шамик Холдсклоу

см. WNBA

Hollywood / Голливуд

В юности, еще до Фаррагута, я как-то летал на запад, чтобы сыграть на турнире AAU в Вегасе за команду из Инглвуда. Всю тему устроил тренер по имени Таддеуш, с которым я познакомился через Быка. Таддеуш видел меня в деле и счел, что я смогу вписаться в команду.

«Ты же слышал про Инглвуд, правда ведь?» – спросил он.

«Конечно. Это там, где играют “Лейкерс”».

«Так ты сможешь приехать?»

«Надо спросить у Мамы».

Насчет Мамы я никогда не был уверен. Она не любила, чтобы ее беспокоили. Она двигалась по стольким направлениям сразу, что любые отвлекающие факторы нервировали ее. Ей не нравилось останавливать течение своей жизни ради меня. Мне приходилось подбирать подходящее время, чтобы задать ей вопрос, и надеяться, что она будет в благодушном настроении. В этот раз, впрочем, она была не против дать мне неделю-другую.

Я был счастлив. Я не только смогу впервые полететь в ЛА, который я никогда раньше не видел, но также и сыграть на большом турнире, чтобы Мама смогла меня увидеть в игре. Я хотел, чтобы ей передалась моя страсть к игре. Хотел, чтобы она увидела, что баскетбол для меня – серьезное дело, которому я отдаю всего себя, хотел показать, как другие игроки тянутся ко мне.

Но самым важным было то, что в поездке в ЛА я мог встретиться с Полом Пирсом, звездой старшей школы Инглвуда. Оттуда и берут начало мои братские отношения с Пи. Как только мы познакомились, все, сразу стали друзьями. Позже Пи сказал: «Нам было предначертано играть вместе в NBA. Жаль только, что прошло так много времени, прежде чем это произошло».

Именно он был тем, кто показал мне ЛА. Одна газета написала о нашем зарождающемся братстве, описав меня в статье эдаким деревенским простофилей, очень дерганым и нервозным, а еще тараторящим так быстро, что Пи понимал лишь половину из того, что я говорил.

В то же время Пи был импульсивным и громким: «Да, детка, да!»

Я был мышью полевой, Пи был мышью городской.

Пи впитал Лос-Анджелес. «Вот это – молл Fox Hills. Там тусят девчонки. Там можно купить синнабоны. Когда-нибудь пробовал синнабоны? Попробуй синнабон».

В синнабоне оказалось достаточно сахара, чтобы я улетел на луну.

Пи продолжал: «Это Креншоу, главная гордость. Мы называем его Шоу. Скинь-ка с себя эту джерси «Буллз». Мы тут топим за “Лейкерс”».

Тогда я снял свою майку со Скотти Пиппеном и стал гонять в простой черной футболке.

Я оглядываю Шоу субботним вечером. На улице тысячи братьев: общаются, зависают с девахами со стрижками Jheri curl, скачут на лоурайдерах вверх-вниз; рядом нормальные такие телки в легинсах, сутенеры на понтах. Никогда не видел ничего подобного прежде. Жизнь кипит и бурлит.

Мы останавливаемся перехватить тако. Самые вкусные тако, что я пробовал. Продолжаем катить на юг. Пи показывает мне Инглвуд, где играют «Лейкерс». Дальше вверх по шоссе в Голливуд. Останавливаемся заценить Аллею Звезд. Ищу звезду Майкла Джексона. Ищу звезду Принса. Проезжаем через Беверли-Хиллз, где особняки выстроены в ряд, словно музеи. По радио гремит песня Бигги «Juicy». Это было еще до вражды Востока с Западом. Когда Биг только выпустил свой Ready to Die

, в Лос-Анджелесе его гоняли на каждом углу. Хотя и не так активно, как Doggystyle. За ту поездку я много раз слышал, как треки оттуда сотрясают багажники проезжающих машин.

Летая со своим персональным гидом Пи по просторам ЛА, я думал о том, что огромный-огромный мир огромнее, чем я мог предположить.

Мы забурились к нему домой, где нашим мамам удалось сдружиться. Мисс Лоррейн Хоузи, медсестра, тоже была матерью-одиночкой. Как и я, Пи не знал своего родного отца. Его мать была из Чикаго и знала, что город наводнен уличными бандами.

«Возможно, в ЛА Кевину будет лучше», – сказала она Маме.

Возможно. Играть вместе с Пи за старшую школу Инглвуда было бы бомбой. Чем дольше я размышлял об этом, тем заманчивей казалась идея. Пи она тоже пришлась по душе. Он видел, что вместе мы сможем выигрывать каждый турнир, в котором будем участвовать. Это также помогло бы нам обоим попасть в колледжи с престижными баскетбольными программами.