Хамелеонша

Я смотрю на брата. Он хмурится, сжимая удочку, но молчит.

Я нехотя плетусь наверх. Проходя мимо кузины, вижу торжествующую улыбку на её лице.

Следующий час я раз за разом смотрю, как лицо мамы сменяет личины, и кажется, что ей это ничего не стоит – только капли пота выступают на лбу.

– Теперь вы, Лорелея.

Но сосредоточиться не выходит. Все мои мысли – на реке.

– Достаточно на сегодня, – вздыхает она и, оставив меня вышивать, покидает комнату.

Этим я и продолжаю заниматься даже тогда, когда вокруг уже сгущаются тени и я не вижу, куда колю.

Наконец половицы проседают под шагами.

– Ты же знаешь, что я не мог отказаться, – говорит Людо.

– Мог. И должен был. Но ты сделал свой выбор – ты выбрал её, – не поднимая глаз, отвечаю я.

– Никого я не выбирал, – злится брат. – И перестань притворяться, что вышиваешь.

– Так, значит, я ещё и лгунья?! – Я вскакиваю, с облегчением отшвыривая шитьё.

– Я тебе ужин принёс…

Я ударяю по руке, и сливы катятся по полу.

– Не нужен мне твой ужин!

– Психованная! Истеричка!

– Это ты меня довёл!

– Нет, Лора, это ты сама себя довела.

Почему он так жесток? Почему не хочет понять, как мне плохо?

– Чем вы занимались целых два часа?!

– Ходили на реку. Хейла собирала цветы, а я бросал камешки в воду, потом меня вызвал отец.

Этого я уже не могу стерпеть.

– Лжёшь! Ты мне всё лжёшь! – кричу я, прекрасно зная, что это не так. Людо никогда мне не врёт, но сейчас мне жизненно важно его обвинить. – Ты показывал ей наше место на васильковом поле и лазал вместе с ней на старый вяз и… и… – я задыхаюсь, не зная, какое ещё страшное обвинение придумать, – и ещё учил её плавать, вот!

– С меня хватит, – говорит Людо. – Поговорим, когда ты успокоишься. – И отвернувшись, идёт к выходу.

Я бросаюсь следом.

– Куда это ты? Не смей поворачиваться ко мне спиной! Не смей уходить от меня! Не смей…

Внезапно я спотыкаюсь о воздух, а в следующий миг все двести шесть костей моего тела ломаются одновременно. Никто не говорил мне, что их именно столько, но теперь я знаю, что это так.

Перед глазами вдруг оказывается потолок. На нём возникает бледное испуганное лицо Людо. Вечность спустя оно сменяется лицом матери.

– Дыши, Лора, слышишь? Просто дыши, успокойся.

Но я не могу дышать – лишь задыхаться. Не любит, он меня больше не любит!

Кости ломаются до самого утра. Срастаются и снова ломаются.

Под конец я уже не чувствую ничего. Кажется, что голова отдельно от тела. Я поворачиваю её, и надо мной сразу склоняется мать.

– Как ты себя чувствуешь, Лора?