Хлеб печали

У этой девчонки были все задатки капитана караульной службы, и она командовала Руди, куда ехать, словно своим слугой, и он слушался ее, не желая спорить раньше времени. Лишь в одном месте Матильда почувствовала неуверенность: волк то ли перепрыгнул через крышу дома, то ли испачкался в чем-то вонючем, отчего его запах на короткое время растворился. Так или иначе, но то, что она чуяла, смущало ее; почему-то Матильде мерещилось нечто очень знакомое в одном из оттенков запаха, и в памяти вставал дедов дом в сырую погоду: вот хлопала отвязанная ставня; вот она сидит перед огнем, вытянув ноги в промокших чулках, потому что выбежала на улицу, чтобы проверить слова деда о том, что ели пахнут по-разному в дождь и в ведро; вот дед ворчит, разворачивая чье-то письмо… Впрочем, этот слабый оттенок быстро исчез, заглушенный резким запахом чеснока и шерсти, и Матильда встряхнулась. Она слишком часто позволяла себе думать о прошлом, которого больше не будет.

Ворота, на их счастье, были открыты, и они увидели серую точку, что бешено мчалась по лугу, прочь от реки, в сторону гор и леса. Руди пустил лошадь во весь опор следом; он удивлялся, как Магда все еще держалась на спине оборотня. Что общего у нее могло быть с волком-людоедом? Мысли выскакивали из его головы в такт каждому касанию копыт о землю. Надо было еще держать девчонку – она совершенно не умела сидеть на лошади, и всякий раз, когда резко приземлялась на пятую точку, лицо у нее становилось уморительно изумленным. Вряд ли она сможет завтра ходить после этой скачки.

Они миновали лесок и засеянное поле, промчались через деревню, где перепуганные худые утки бросились врассыпную, чтобы не попасть под копыта. Старческий голос послал им вдогонку проклятья, но ветер был милостив и быстро унес их назад. Лошадь уже была вся в мыле, и Руди стиснул зубы: они должны были догнать волка. Он безжалостно подгонял животное; лошадь упрямилась, мотала головой, но все же была вынуждена бежать вперед.

Когда они перепрыгнули через ручей, спрятавшийся среди высоких желтых камышей, волк неожиданно развернулся, и Магда кубарем скатилась с его спины, оставшись неподвижно лежать в траве. Руди натянул поводья; лошадь с хрипом заржала, встав на дыбы, и Матильда первой спрыгнула на землю.

- Назад! – зарычал на нее Руди, но девчонка даже не дернулась и не обернулась. Она сделала несколько неторопливых шагов навстречу волку и остановилась, широко расставив ноги. Зверь медлил нападать.

Зачем началось нечто невообразимое: из кустов выскочил второй зверь, темней и коренастей первого, и Руди, спешившись, схватил Матильду за плечо, оттащив себе за спину. Он обнажил шпагу, готовый сражаться сразу против двоих чудовищ, откуда бы не явились, но первый из волков развернулся и грудью бросился на второго, клацнув челюстью у его горла. Руди остолбенел, не понимая, что все это значит. Он обернулся к Матильде, но девчонки рядом не было, и на земле в беспорядке валялась лишь ее одежда.

Он едва не выронил шпагу, не в силах понять, что происходит, и беспомощно огляделся: белая маленькая молния, появившаяся из ниоткуда, бросилась к сцепившимся зверям и бесстрашно вцепилась одному из них в лапу. Волк стряхнул волчонка, и тот с жалобным писком улетел в сторону, упав на спину. Второй будто осатанел и выдрал из плеча врага огромный кусок мяса. Вновь щелкнули зубы; кровь, шерсть, трава и земля – все смешалось, и волчонок опять ринулся в бой, помотав тяжелой головой, почти как оглушенный человек. Его опять откинули в сторону, на этот раз с неестественно выгнутой лапой, и Руди глядел, как звереныш раз за разом пытается подняться и скулит от боли.

Наконец звери затихли. Старый волк тяжело дышал, и из его горла лилась кровь. Второй лежал неподвижно, но был еще жив, когда Руди подошел ближе. Глаза его сверкнули, и он оскалил зубы, но тут же вновь ослаб. Один раз Руди уже видел, как оборотень превращается в человека, и это было на редкость неприятным зрелищем; теперь ему пришлось увидеть еще раз как вылезает и опадает шерсть, как меняется волчья морда, будто свеча, оплывшая от жаркого огня, как кости теряют мясо и вновь растят его.

На этот раз он не зажмурился. Перед ним лежал нагой человек, уткнувшись лицом в землю, и волосы, и его форма рук и лодыжек выдавали в нем человека из знати. Руди опустился на одно колено в примятую траву и за волосы приподнял ему голову, чтобы заглянуть в лицо. Это был не барон, и он умирал.

- Подойди сюда, - прошелестела Магда, и Руди вздрогнул, совсем забыв о ней.

Руди обернулся. Она глядела на него исподлобья, скрючившись над белым волчонком. Лицо у нее было серым.

- Там, в лесу, ты найдешь маленькую девочку, - сказала она. – Приведи ее сюда. Я не могу ходить. Они умирают.

- Сюда нужно позвать людей, - неуверенно возразил Руди. – Этот волк… - он указал шпагой на второго волка. - Это ведь барон фон Ринген, верно?