Хочешь мира — готовься к войне (СИ)

Конечно, охрана осталась на парковке. Чуть в стороне, чтоб не мешать посетителям и не мозолить глаза полиции. Конечно, он сам забился, как и говорил, в уголок, чтоб обзор получше, но чтоб их со стороны заметить было не так уж легко. Конечно, он извелся, потягивая кофе и вяло ковыряясь в брауни. Не за этим он сюда бежал. Не за кофе и запретными пирожными. Ему был нужен Юри. И желательно не за столом, а в постели.

Юри стиснул телефон и, откинув голову на спинку кресла, закрыл глаза. Юра… «Любимый и единственный» племянник Никифорова. Знающий о делах собственной семьи, но принимающий ли в них участие? Тогда, тем вечером, Юри показалось, что его убили. Он искренне ненавидел Мицуро, хотя отлично понимал, что быть параноиком — его работа. Будь Юри просто Юри — ему было бы все равно, чем занимаются родственники Юры. Но Оябун не имел права не учитывать все. Он отвечает за слишком многое, чтобы не обращать внимание на слова Мицуро и на ту информацию, что он собрал. Даже если Юра действительно не имеет к делам своей семьи никакого отношения, это не значит, что его не могут использовать «втемную». На месте Виктора он бы так и сделал. Все логично на самом деле.

Кроме его собственных эмоций и чувств. В этом они с Юркой, который до сих пор не имел никаких отношений, были равны. И стоит бы послушаться голоса разума и оставить все, как есть, забыть о солнце в прозрачных зеленых глазах, улыбке и тонком красивом лице, но это выше его возможностей. Похоже, он действительно слаб. Потому что не хочет забывать. Не хочет оставлять как есть. Хочет… рискнуть? Даже если это провокация с последующим шантажом, он все равно хочет рискнуть.

Юри медленно выдохнул, открыл глаза и встал. Поколебался немного, но решил не говорить Мицуро. Сегодня он будет просто Юри. Джинсы, простая куртка, капюшон на голову и очки. Юра никогда не видел его в очках. Пусть улыбнется. Пусть даже рассмеется. Пусть.

Выскользнуть из дома незамеченным — пустяк для того, кто умел с детства быть невидимкой. Пробежаться до метро, проехать пару остановок, пересесть на другую ветку, и еще пара остановок. Охрана у «Старбакса» почти незаметна, но есть. Значит, Юра здесь. На пороге Юри притормозил, словно решая что-то для себя окончательно. А потом толкнул дверь, и взгляд сам собой устремился в самый дальний и темный уголок. Сердце замерло, а потом заколотилось в груди, но ноги уже сами несли его к маленькому столику.

— Привет, — он улыбнулся одними глазами и опустил капюшон. Не оябун и не якудза. Просто молодой мужчина, который пришел на встречу с тем, кто снится.

Юрка мгновенно поднял на него взгляд и улыбнулся. Помимо воли, очень смущенно и как-то почти восторженно. Будь сейчас в кафе кто-то из домашних — обомлели бы, слишком уж отличался этот Юрка от того инфернального исчадия, каковым зачастую был дома.

Непривычная одежда. Раньше Юрка видел его либо в спортивном и на льду, либо в костюме и за столиком. Сейчас на Юри обычная куртка, обычные ходовые джинсы. И очки. Очки, которые меняли его лицо совершенно, делая глаза за стеклами такими испуганными. Большие карие глаза олененка Бэмби.

— Вот ты какой на самом деле… привет, Юри…

А тот не удержался. Потянулся через стол, коснулся волос мимолетной лаской, смутился и опустился на стул, выдыхая и пряча глаза.

— Я настоящий только на катке. И с тобой. Поэтому, наверное, ношу линзы. Чтобы помнить, — он растерянно оглянулся, не особо представляя себе, что нужно и можно сейчас говорить. Особенно когда хочется просто молчать. Просто быть рядом. Увидели бы его сейчас его люди… — Я не угроза тебе. И уверен, что ты… не станешь угрожать мне. Но думать обо мне плохо имеешь полное право. Я тот, кто я есть. Даже если это два разных человека. Я -настоящий и я-живущий.