Храм Фемиды. Знаменитые судебные процессы прошлого

Авария, но пока не трагедия. Судно навалило на мол, и тот его удерживал на плаву. Некоторые сообразительные пассажиры, находившиеся на носу, даже сумели перелезть через борт и спрыгнуть на настил. Будь Храбунов опытным моряком, он велел бы рулевому матросу Шилину продолжать прижиматься к бетонной кромке, а сам пошёл бы организовывать срочную эвакуацию людей… Но он им не был, и из всех вариантов в панике выбрал наихудший, отдав команду: «Полный назад!». В двухметровую пробоину хлынула вода. Знай Храбунов фарватер, он ещё мог бы посадить «Буревестник» на близлежащую – 70 метров! – мель, но он не знал фарватера…

Ад на борту

Показания свидетелей зафиксируют чудовищную неразбериху на палубе, усугублявшуюся тем, что экипаж, весьма разболтанный и вдобавок не чувствовавший вообще никакой «крепкой командирской руки», спасательными работами не занимался, если не считать индивидуального самоспасения (до выхода в свет первого романа Ильфа и Петрова оставался почти год, и васюкинский лозунг про «дело рук самих утопающих» ещё не был широко известен). Спасательные средства были представлены одной шлюпкой в нерабочем состоянии (чего тут идти-то!) и некоторым крайне недостаточным количеством поясов и кругов. За них развернулась ожесточённая борьба.

Место аварии «Буревестника» (схема из газетной статьи)

Жертв – а утонуло около 60 человек, из-за наличия «сверхштатных» пассажиров точное количество так и не было установлено – могло быть больше, но некоторые люди думали не только о себе. Матрос Спиридонов из военных моряков стравил пар, чем предотвратил взрыв котлов, из которых уже начали вылетать заклёпки. Экипаж «Греты» немедленно и дружно приступил к спасательным работам – у них-то и шлюпки были, и круги в комплекте. Некоторые командиры из кронштадтских экипажей как-то сдерживали панику. Да и мол, всё-таки, был близко…

«Шлюпки с «Греты» приступили к самоотверженной работе спасения пассажиров. Особенное геройство и хладнокровие показал германский штурман Ульпст. Он спас в два приёма около 20 человек погибавших и вернулся на место гибели в третий раз. Здесь обезумевшими от ужаса пассажирами, цеплявшимися за борта, шлюпка 2 раза опрокидывалась, но дело спасания пассажиров Ульпст не бросал…»

«Ленинградская правда», 18 сентября 1926 г.

«Буревестник» быстро подняли, но признали не подлежащим восстановлению и решили разобрать его на металл. После короткого – около двух месяцев – следствия выездная сессия Военно-транспортной коллегии Верховного Суда Союза ССР приступила к слушанию дела. На скамье подсудимых оказались десять человек: помимо Пийспанена и Храбунова, ещё два матроса с погибшего судна, а также ответственные лица порта и пароходства. Процесс был проведён добросовестно: в течение полутора недель суд заслушал десятки свидетелей, ознакомился со множеством документов – характеристик, справок, заключений, актов экспертизы; в один из дней на специально арендованном ледокольном буксире «Ост» все участники процесса прошли по каналу путём «Буревестника».

Некоторые обвиняемые признали вину полностью, другие – частично. Помимо упущений капитана (пьянство, отсутствие дисциплины на борту, манкирование учебными тревогами) и его помощника, обвинитель Иван Семенович Кондурушкин, в прошлом – видный красный командир, нарисовал подробную картину методов организации работы в ленинградском порту: «Это не было стихийным бедствием. Если здесь и была стихия, то не родная, а чернильная. «Буревестник» погиб в чернильных реках, которые текли из двух учреждений, представители которых занимают скамью подсудимых <…> Настоящий суд есть суд над бюрократизмом». Преступная расхлябанность Пийспанена и некомпетентность Храбунова, по мнению прокурора, дополнялись безразличием и формализмом ответственных работников.