Храни меня, Тьма

… Хвала Тьме, Свету и всем двенадцати человеческим богам — она жива! Один только взгляд в синие глаза — и он может снова дышать. Всё. Успел, дальше — будь что будет. Хоть оборотни, хоть демоны, хоть…Мэнэми?

… Надо же, Аль не ошибалась — это действительно была она. Он соглашался, но в глубине души всё равно не верил. Сложно доказать самому себе, что жива та, чью смерть видел собственными глазами и долгие годы снова и снова переживал в кошмарных снах. Оказывается, для того чтобы поверить, нужно всего лишь заглянуть в ставшие чужими глаза, чтобы осознать главное. На миг всё вспомнить, как перед шагом за Грань, с первого взгляда, с первой встречи и до последнего вздоха… и простить. Прежде всего, самому себе. И не потому, что всё ещё любишь, а потому что помнишь, как сильно любил. И отпустить…

… Странно, почему он раньше никогда не ощущал эту тонкую паутину? Не придавал значения? Искренне верил, что Повелителями невозможно манипулировать? Вот дурак! Сам же утверждал, что в любом правиле есть исключения!

— Мэнэми, перестань. Ты серьёзно рассчитываешь, что это на меня подействует? Приятно иметь дело с таким непрошибаемым оптимизмом!

…Хм, а оптимисты умеют торговаться! Конечно, кольцо интересует, ещё как. И заодно, почему оно до сих пор не на Аталь, если вы такие белые и настолько пушистые, как она полагает?

— Думаешь, тебе действительно нечего терять? Глупая. Поверь, я без особого труда докажу обратное…

Зелёные глаза потускнели, прерывая молчаливую исповедь. А Аталь, вдруг внезапно набравшись сил, слетела с кровати, целуя куда попадёт, без разбора. Руки сами потянулись подхватить её, родную и любимую до темноты в глазах.

— Нет, великая вершительница судеб оборотней, так просто ты не отделаешься! Я сейчас задеру гордо нос и выйду отсюда в неизвестном направлении. И пусть тебе будет стыдно!

Девушка вцепилась в него всеми конечностями и уткнулась носом куда-то в шею.

— Прости меня, пожалуйста! Сама не знаю, как могла подумать, но…Ты сказал таким голосом… так на неё смотрел… а ещё и просил, чтобы она вернулась в Долину… и всё — как под обвал попала!

— Н-да, как тебя с таким косноязычием взяли в Хранительницы? — Кристарн слегка отстранился, задумчиво оглядел её с ног до головы и вынес приговор. — Чистосердечное признание я, может быть, учту, но чего-то ты не договариваешь. Хочешь сказать, что вот так запросто поверила, будто я разлюблю тебя, самоуверенное любопытное и несносное чудовище, от одного взгляда в прекрасные глаза Мэнэми? И всё?

— Чего это я — чудовище? — проворчала Аталь, слегка ослабляя хватку, чтобы заглянуть ему в лицо и удостовериться, что глаза всё-таки смеются.

— То есть, по остальным пунктам, возражений нет? — вкрадчиво вопросил тёмный, и девушка поморщилась, соглашаясь. Чудовище, так чудовище. Да хоть змеюка подколодная. Лишь бы всё, что её воспалённый недосыпом и треволнениями мозг себе надумал, побыстрее забылось. А лучшее лекарство для столь желанной амнезии — самые надёжные в мире объятия.

— Аль, посмотри на меня! — требовательно произнёс дроу, и девушка снова уставилась в подозрительно серьёзные глаза. — Больше. Никогда. Так. Не делай.

— Что именно? — не преминула уточнить Аталь. Перемирие — перемирием, но лишние обещания чреваты последствием. Один раз уже наобещала не делать глупостей, так теперь — бегай перед каждой, ставь в известность!

— Я говорил с вашим королём, пока ты спала…

— Надеюсь, не как с Нохэмиле? Ты помнишь, что не все тут бессмертны? — заволновалась девушка, вспомнив их комнату после одного такого «междусобойчика».